У Великой реки. Дилогия + глоссарий
Шрифт:
Орри сник и замолчал, уткнувшись в кружку. Обломался наш шкипер по самое не могу. А девица направилась к кухне, и я не отказал себе в удовольствии треснуть ее по могучему заду – в аборигенских кабаках из правил хорошего тона это не выбивается. Если кто не хочет, чтобы его любезную по заду шлепали все, кому не лень, не пускает ее кружки с пивом в трактирах разносить. А раз можно, то пожалуйста. Правда, ощущение было такое, словно по скале ударил. Девица даже не среагировала, а ладонь заныла.
Я налил себе пива, глотнул как следует. Отлично! Настоящее царицынское даже с тверским не спутаешь. Если боги в своих чертогах вообще пьют пиво, то
– Как пиво? – поинтересовался я у Орри, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. Пиво гномы любят чуть ли не больше, чем люди.
– Хорошее, – кивнул он и вылил куда-то себе в бороду не меньше половины кружки.
Громкий глоток возвестил, что гном мимо рта не промахнулся. А то у них на первый взгляд и не поймешь.
– Хорошее, – еще раз сказал он. – То что надо после таких приключений. Что дальше делать будем?
– Попробую поговорить с народом. Может, и узнаю, что здесь за дела творятся. К охотникам подойду, и с тем склизким, который Угорь, пообщаюсь.
– И я пообщаюсь! – неожиданно вскинулся Орри, глядя куда-то мне через плечо. – Про свой задаток еще раз спрошу и вообще познакомлюсь.
Я оглянулся и увидел рыжего оружейника, заходящего в трактир. Видать, закрыл свою лавочку и тоже на пивко потянулся. Ну и славно – глядишь, гномы найдут общий язык, если из-за девки-подавальщицы не передерутся. Хотя гномы друг с другом дерутся из-за дел серьезных, если, например, один подвергнет сомнению мастерство другого или в чем другом столь же серьезном не сойдутся. А из-за девки, да еще и не гномы, – ни в жизнь. Поэтому я спокойно оставил Орри за столом, а сам встал и направился к продолжающему неряшливо лакать пиво Угрю.
Пройти пришлось через весь зал, но внимания никто на меня не обратил. Компания у очага о чем-то громко разговаривала на великореченском, [60] шумела, хохотала и бренчала кружками, остальных вообще почти не было слышно. Угорь заметил мое приближение, но виду не подал. Я подошел к нему, не говоря ничего, переступил через лавку у стола и сел напротив, поставив свою кружку перед собой.
– Милость богов, – сказал я ему стандартное приветствие.
– Над вами милость, – ответил он, равнодушно глядя на меня блеклыми, слезливыми глазами с желтыми белками любителя дурь-травы.
60
Великореченский язык – диалект из смеси русского с виларским, ставший основным языком общения на всем протяжении Великой.
– Разговор есть, – сказал я, положив руки на стол.
– На сухую? – притворно удивился он, показав мне свою огромную, но почти пустую кружку с крышкой.
– На мокрую, – буркнул я и сделал знак трактирщику за стойкой, чтобы тот послал еще кружку Угрю. Трактирщик махнул в ответ рукой, показывая, что понял.
– Разговор есть, – повторится.
– О чем?
Какой-то весь нечистый, скользкий, все время двигающийся, с убегающим взглядом и прыщавым лицом, Угорь вызывал отвращение. Его грязноватые пальцы с уродливыми выпуклыми ногтями, с траурной каймой под ними, секунды не оставались на месте, все время вертя пивную кружку, без надобности трогая и сминая ткань рукавов куртки, поправляя воротник. Мерзкая личность, короче. Таких как видишь, сразу бить хочется.
– Интересуюсь знать, –
– Хм… – сделал вид, что задумался, Угорь. – Так и не припомню сразу.
После этих слов он сокрушенно, но неискренне вздохнул.
– Не кобенься, скажи просто, сколько хочешь за нормальный разговор без кривляния, и пообщаемся. Я не в цирке, чтобы на обезьяньи ужимки смотреть, – сбил я его с актерского настроения.
Угорь слегка окрысился, но все же сказал:
– Десять рублей – и мы говорим.
– За десять рублей я из тебя все новости с кишками выбью, – сказал я. – Пять получаешь, и беседуем.
– Девять, – решил поторговаться Угорь.
Я молча высыпал из кошелька пять золотых на стол перед ним, затем убрал кошель в карман под его как будто равнодушным взглядом.
– Здесь пять. Хочешь – бери. Не хочешь – я пошел. Торга не будет.
Угорь поморщился, пожал плечами, а затем ловко смахнул монеты со стола. Сперва взялся за кружку, глотнул пива, после чего заговорил без всякого вступления, словно продолжая начатую до этого фразу:
– С месяц назад почти все сильные отряды наняли. Разом. Платили не скупясь. Приходил эльф со старшим сыном ас-Мирена. Есть здесь такой рыцарь, из Вираца беглый.
– Что за эльф?
– А что может быть здесь за эльф? Из «Священного аэрбола [61] » эльф, имя не помню. Но он все время в городе, не ошибешься. Волосы еще в какой-то чудной синий цвет красит и вечно ходит в обнимочку с милым своим. Как милого зовут – тоже не знаю, не интересовался. Не мой профиль.
61
Аэрбол, мэллорн – названия пород эльфийских деревьев.
– А что… я тебя правильно про милого понял? – переспросил я.
– Правильно, – кивнул Угорь. – У нас в городе эльфы все больше такие… как этот. Как же его имя-то называется… Легра… Легар… Лга… Нет, не помню. Не выговоришь у него имя. Да его все здесь знают. Спроси про Синеволосого, и любой покажет, где искать.
Ну в принципе в сказанном ничего удивительного. В Великоречье такие отношения зовут «эльфийской любовью», так что нечему удивляться. У эльфов это от вечной жизни, помноженной на выпендрежное эстетство. Вроде как им даже не к лицу быть похожими на другие расы, тем более что эльфийки рожают мало и редко, одного – редко когда двоих за свою бесконечную жизнь, так что о продолжении рода и беспокоиться незачем. Впрочем, со временем они даже про такую любовь забывают и занимаются лишь интригами и философией, то есть о вечном рассуждают. О себе то есть.
Из всего сказанного вытекают две истины. Первая – с эльфами никто не может иметь нормальных отношений, потому что правят ими те, кому из удовольствий только интриговать осталось. А учитывая их вечную жизнь, вполне можно угодить в интригу, не на один десяток лет спланированную. В общем, вероятность того, что тебя объегорят или на тебя просто наплюют, приближается к ста процентам. Оно кому надо? Вот все их и избегают по этой самой причине, а вовсе не из зависти, как они сами говорят.
Вторая истина – эльфийки, несмотря на свою тонкую красоту, любовницы нестоящие. Темперамента в них нет, да и тянет их все больше к подружкам своим, чем к противоположному полу.