У Ветра твои глаза

Осокина Анна

Мира стояла ни жива ни мертва, боясь пошевелиться, даже вдохнуть.

— Господин Рейчар Батгир собственной персоной! — воскликнул за ее спиной тот самый лавочник, который недавно предлагал обратить внимание на колечко. — Давненько не видывали тебя на рынке!

— Приветствую, Рубай, — донесся голос, от которого у Миры подкосились колени. Если бы она не схватилась за прилавок, уже наверняка лежала бы в пыли.

Она зажмурилась, боясь, что он может узнать ее даже со спины. Но нет, широкая одежда скрадывала особенности фигуры, а волосы

были надежно спрятаны под платком.

— С чем пожаловал столь достопочтимый гость?

— Ищу особенный подарок, — по голосу Мира сразу определила, что Рей улыбается.

Лавочник засмеялся.

— Уж не для невесты ли?

— Раскусил, — засмеялся в ответ моноец, а у Миры больно сжалось сердце. — Время пришло, отец уже спит и видит внуков.

— Госпожа, с тобой все в порядке? — торговец выловил все монетки и наконец снова показался из-под прилавка.

Мира прерывисто кивнула, жадно вслушиваясь в каждое слово. Мужчина недоверчиво не нее посмотрел, но все же сразу отвлекся на следующего покупателя.

— За особенным подарком ты пришел куда нужно, — протянул торговец. — Только на этом прилавке ты их не найдешь, пойдем внутрь, я покажу тебе те украшения, которые по-настоящему достойны будущей жены главнокомандующего флотом. — Нурия! — кликнул он кого-то. — Посмотри за товаром!

Так и не решилась обернуться. Мира прижала к груди мягкий матерчатый сверток и, почти не видя ничего перед собой, медленно побрела домой.

Как она дошла — не помнила. Ноги сами понесли привычным путем. Мирослава добралась до своей комнаты и, ничего не ответив Чезанне, которая спросила, удачно ли она сходила за покупками, плотно закрыла дверь. Не раздеваясь, без сил повалилась на лежак. Только платок с лица убрала, потому что здесь круглый год тепло, но весной, как сейчас, и летом — особенно жарко.

Она не плакала. Слез не было уже почти год. С той самой страшной ночи, когда она потеряла дитя. Вот и сейчас рыдания не могли прорваться наружу. Тугим комом они застряли глубоко в горле, не давая сглотнуть или даже нормально дышать. Чувство, будто кто-то тисками сжимает шею, снова посетило ее.

Одна встреча, и она потеряла все то самообладание, которое так долго выстраивала. Ее уже не должна волновать эта новость. Однако волновала. Заново вспорола все поджившие раны.

Вскоре дверь тихо отворилась. Мира видела, что вошла Гейсара, но никак на это не отреагировала. Женщина опустилась на ее лежак рядом. Взяла ее за руку.

— Милая, что случилось? — спросила она мягко.

Северянка долго молчала. Она просто не могла заставить себя произнести это вслух. Будто если не говорить об этом, то этого и не случится.

— Рей. Женится. На рынке встретила, — отрывисто выдавила она наконец, понимая, что старуха никуда не уйдет, пока не узнает причину ее состояния.

Та с шумом втянула в себя воздух.

— Он видел тебя?

— Нет, нет, я только слышала, как он говорил о своей женитьбе.

Мира вдруг подскочила, веда даже отшатнулась

от нее, но северянка лишь крепче сжала ее руку.

— Что мне делать, Гейсара?! — она впилась в нее взглядом, понимая, что сейчас, должно быть, выглядит как безумная, но ей было все равно. Отчаяние накатило резкой волной, и сейчас она тонула в нем. Захлебывалась. Задыхалась.

Думала ли она, что он никогда не женится? Будет хранить верность ее памяти? Нет, не думала. Но одно дело понимать что-то как нечто неизбежное, а другое — столкнуться с этим нос к носу. Жизнь как будто нарочно толкала ее к тому знанию, от которого она с радостью отказалась бы. Жить в счастливом неведении. Но тогда нужно было сразу убираться из этого города. А так — сама виновата.

— Пойдем, — женщина весьма легко для своего возраста поднялась и потянула за собой северянку.

Мира недоуменно на нее посмотрела, но позволила помочь себе встать. Старуха не отпускала ее руки, будто боялась, что та убежит. Она привела ее в зал с разноцветными окнами и усадила за все тот же низкий столик. В убранстве комнаты ничего не поменялось с тех самых пор, как Мира появилась в этом доме.

Гейсара достала кожаный мешочек, где, как прекрасно знала Мира, хранятся ее камни судьбы. С их помощью она могла рассказать многое.

— Давно не раскидывала на тебя, — сощурилась она, внимательно вглядываясь в лицо Миры. — Не хочу больше просить Этрина касаться тебя…

— Я тоже! — перебила Мира.

— …но и я кое-что могу узнать.

Северянка вздохнула. Она боялась. Иногда лучше не знать о грядущем. Лучше жить надеждой на светлое будущее. Ведь реальность может оказаться очень суровой.

— Не уверена, что хочу…

Мира еще не успела договорить, как Гейсара, хорошенько помешав камни, достала несколько из них и кинула на стол.

Они были разной формы и размера, на всех — начертаны какие-то символы. Явно не монойские буквы. Письменную грамоту империи она уже тоже с большего осилила. А эти символы гораздо древнее. Однако Мира никогда не вникала в их значение. И вот теперь старуха внимательно вглядывалась в полученный узор. Вытащила и докинула еще несколько — ее брови почти сошлись на переносице.

— Очень странный расклад получается, — задумчиво протянула она.

У Миры тряслись руки от того, какую реакцию предсказательницы она наблюдала.

— Что там? — спросила с придыханием.

— Этот символ означает мужа или жениха, — тыкнула она в камень пальцем. Ну, это понятно, раз Рейчар женится. Но где невеста? Не вижу. Не выпадает невеста, — женщина покачала головой и выкинула еще парочку камней, снова надолго замолчав. — Вот этот камень указывает на тебя. А вот этот — препятствие, смотри, он прямо между вами лег. А здесь — любовь, — веда посмотрела на Миру и, глядя точно в глаза, серьезно сказала: — Если тебя это утешит, он до сих пор очень сильно тебя любит. Ведь этот символ — не простое чувство, а то, которое граничит с безумием.