У входа нет выхода
Шрифт:
– Смотри, я пикаю! Пик-пик-пик! – немедленно подала голос Нина.
Осчастливленный Макс сгреб ее за шею. Гуля и Афанасий шли сзади, не слишком близко, чтобы буйная парочка на них не налетала.
– А почему ты говорила, что она несчастная? По-моему, веселая, – спросил Афанасий.
– Ее все бросают. Млада – это наша знакомая – говорит, у нее венец безбрачия и смыть его можно только слоновьей кровью!.. – сказала Гуля на полном серьезе. Имя служанки Белдо она произносила с трепетом.
– Чьей кровью?
– Напрасно
Афанасий что-то пробурчал.
Нина о чем-то оживленно говорила, Макс же ограничивался в основном жестами. Не желая лишний раз заикаться, он заменял слова движениями. Мимика у него была богатейшая. Лоб он умел морщить ладов на двадцать. А уж его нос – веселая трактористская картофелина – вообще мастерски передавал всяческие выражения. И гармошкой собирался, и ерзал, и весело сопел.
В конце Тверской под одной из многочисленных мемориальных досок у шныров была зарядная закладка. Афанасий вспомнил о ней, когда за пятьдесят шагов до нее Нина внезапно подвернула ногу, а Гуля в ту же секунду метнулась через дорогу. Афанасий и раньше заметил, что понятия проезжей части для нее не существовало.
Афанасий догнал Гулю за секунду до того, как она размазалась о борт проносящегося фургона. Машины визжали тормозами. Сзади мчались Макс и Нина, сдернувшая с ноги туфлю. Гаишник, этот пастух машин, выпятив живот, стоял в своей будке. Когда они перебегали дорогу, он сердито засвистел, но догнать их не пытался. Пешеходы, даже явно сумасшедшие, были для него мелкой дичью.
– Ну и куда ты неслась? – спросил Афанасий на другой стороне Тверской.
Гуля задумалась, видимо, сама пытаясь разобраться зачем.
– Я забыла купить салфетки… Да, салфетки! – предположила она неуверенно.
Афанасий поразился быстроте реакции новорожденного эля. Секунд через пять Гуля окончательно уверится, что ей нужны были салфетки и что это ради них она едва не осталась на асфальте.
Починив Нине каблук, они погуляли еще часа два, и перед расставанием стали договариваться о новой встрече.
– Давайте в п-пятницу! – сказал Макс.
Нина и Гуля переглянулись.
– В пятницу мы не можем.
– Почему?
Внятного ответа они не получили. Девушки мялись. Все же из обрывков ответов Афанасий сумел сложить, что в пятницу ведьмари что-то затевают. И будет это в психологической школе на Болотной площади, в день очередного набора.
Прощались они в метро. Нина подставила Максу щеку и длинным ногтем наметила место.
– Надеюсь, ты не собираешься меня целовать? Это так омерзительно! – подсказала она.
Макс чмокнул ее с атлетической честностью, обхватив голову руками. Афанасий некоторое время ждал, не хрустнет ли у Нины череп, но Нина оказалась прочной.
– Ну вот! Мало того, что этот ужасный человек
Пока Афанасий размышлял, обязан ли он целовать Гулю по той причине, что Макс поцеловал Нину, и не будет ли это являться плагиатом, Гуля поднялась на цыпочки – разница в росте у них была большая – и поцеловала Афанасия в бровь.
– До встречи!
Макс заржал так отвратительно, что Афанасий снова ушиб об него кулак. Подошел поезд. Они запрыгнули в вагон.
– Ну как тебе? – спросил Афанасий в тоннеле.
Макс подозрительно посмотрел на него. Он, как и барышня с телефончиком, не любил признавать себя счастливым. Недовольство – универсальная валюта, на которую все можно купить, если торговаться подольше.
– Кто?
– Сам знаешь.
– Н-ничего. С-сойдет, – осторожно признал Макс.
– А мне почему-то кажется, это надолго, – вздохнул Афанасий. – Ну с Гулей. Не то чтобы интуиция… Просто чем бестолковее ситуация, тем она более настоящая, что ли.
Макс ничего не понял и хмыкнул. Поезд замедлился, остановился и снова тронулся.
– Я теперь не успокоюсь, пока не прибью ее эля. Я себя знаю… – сказал Афанасий.
– Смотри и ее не п-прибей с ним вместе! – спокойно посоветовал Макс.
И снова они молчали. Макс мирно покачивался, держась за поручень. Афанасий же попрыгивал, как воробей.
– Ты все понял? – заорал он вдруг Максу на ухо.
– Да, – вздрогнул Макс. – А чего я п-понял?..
– Думай!
Макс думал до следующей станции.
– А! Что моя Нина, скорее всего, из форта Белдо, а не из форта Д-долбушина? Она пы-п-практикантка, – заикнулся он.
«Ого! – оценил Афанасий. – Моя Нина! Быстро он ее присвоил! А несколько часов назад называл обезьяной».
– Я не о том, – сказал он. – У ведьмарей новый набор! Хорошо бы посмотреть, как это все у них протекает? А?
В ШНыре Афанасий встретил Ула. Тот стоял со своим похожим на двустволку шнеппером и с пятнадцати шагов целил в консервную банку. Выстрелил. Банка осталась стоять.
– Я вот тут думаю о женских капризах. Ну, когда кому-то мерещится, что с лошадью больше времени проводят и все такое… – сказал Ул.
– А это правда? – спросил Афанасий.
– Не о том речь. Что их вообще заставляет так себя вести? Может, женщина капризничает потому, что ей важно проверить, вынесет ли мужчина капризы возможного ребенка? Типа тест?
– Есть девушки, которые не капризничают, – неосторожно брякнул Афанасий.
Ул снова выстрелил.
– Кто? Твоя радистка из Гондураса?.. Чудо! былиин! Так их, небось, учат на гвоздях спать, головой вниз есть и пальцем сейфы открывать.