У волшебства запах корицы
Шрифт:
— Почему рад?
— Двести тысяч золотом за то, чтобы его жена стала монахиней, — это не откупная монастырю, это грабеж. Даже для казны небольшого государства, не то что для одного мужчины, пусть и графа. Этот платеж разорил бы его подчистую. Должно быть, эта Пайрем — великая грешница…
— Может, наоборот — святая, — вступилась я за девушку, тем временем накрываясь одеялом.
— Если бы святая, то, монастырки должны были бы приплатить супругу — такую благолепную им отдал.
— Не отдал, а сбежала, к тому же это неправильный монастырь был, значит, и
Уже практически находясь в царстве Морфея, через поволоку сна почувствовала, как Арий заботливо укрывает и, целуя в макушку, шепчет:
— Май тем юра тем.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
19.02.2016 по римскому календарю
22 травня 9785 года по веремскому летоисчислению
Дыхание утра, нежное, в облаке грез, зовущее улететь в небесную высь за сновиденьем, — я чувствовала его, ощущала кожей, хотя веки были еще плотно закрыты. Понежиться подольше не дал деловитый голос, который, кажется, достанет меня и на том свете.
— Не притворяйся, я вижу, что ты проснулась. — Усатый дуэнья был в своем репертуаре.
Пришлось нехотя приоткрыть один глаз.
— Выспалась? — Таракашка сидел у меня на груди. В верхней правой лапе он держал миниатюрную пилочку для ногтей, которой, судя по всему, не далее минуты назад полировал свою членистоногую конечность.
— Да. — Я с наслаждением потянулась.
— Ну вот и хорошо. — Фир обрадованно взмахнул пилочкой, как дирижер палочкой, урезая марш. — А то я весь истомился в ожидании. И еще этот Арий постоянно к тебе заглядывал. Только расположишься со всем комфортом, так нет, идет, проверяет, не проснулась ли его Кесси… Тьфу, да и только.
Я лукаво прищурилась, впрочем, еще не выбираясь из-под одеяла.
— И поэтому ты так истомился? — поддела таракашку, памятуя о его болтливости. По-другому разговор в исходное русло было не направить.
— Нет, не поэтому. У меня к тебе целая куча вопросов накопилась.
— Ан-налогично, — поддакнула я тоном следователя-колобка из одноименного мультика.
Фир, набравший уже в грудь воздуха, сдулся, махнул лапой так, что пилочка исчезла в пространственном кармане (вот шельмец, а еще говорил, что всю магию потратил, чтобы не сгореть, выходит, заначка-таки осталась), и вместо тирады выдал:
— Вот ты мне скажи: на кой надо было эльфа почти до оргазма доводить? Мне его даже жалко стало, чисто по-мужски…
Признаться, я ожидала какого угодно поворота разговора: интерпретации ран на груди Зура, имени супруги Флейтвара, взрывчатки, которую используют демоны, но оргазм…
— Когда? — Если не знаешь, что ответить, — задавай вопросы. Эту тактику я и решила использовать в диалоге с Фиром.
— Да когда летели в лагерь, на драконьей шее Эймвольта. Зачем эльфа в ухо целовать было? Это же у них самая
«Вот влипла!» — была самая цензурная мысль из всех.
— Ну я же не знала, хотела подразнить…
— Подразнила быка на корриде. Теперь этот ушастый клещ не за профессиональный, а за чисто мужской интерес от тебя отцепляться не будет.
Мне оставалось лишь тяжело вздохнуть.
— А есть что-нибудь более оптимистичное? Например, что раны на груди у этого графа Зура означают: он и есть наш убийца… — перевела я тему. Фир с легкостью поддался.
Таракашка печально развел лапами, даже усы его чуть обвисли.
— Увы. В этом плане тоже порадовать не могу.
— А что можешь?
— Сказать, что эти отметины на груди лишь означают насильственное лишение его магических способностей. Розу ветров — своеобразный семантический символ — обычно наносят на грудь жертвы, когда хотят против воли забрать ее магический дар, а после обряда наносят ритуальные шрамы.
— То есть?
— Судя по всему, подозреваемый когда-то так же, как и покойный архимаг, получил в грудь удар кинжалом из алькулара — это металл такой особый, специально для убийства колдунов, чтобы те, умирая, магией не могли достать своего душегуба. Только у этого вида оружия клинок традиционно трехгранный. И мне очень интересно, как Зур после такого ритуала смог выжить…
— Поясни.
— Такие ритуалы — незаконны, а жертва после них обычно умирает. — Фир ненадолго замолк. — Я вот сейчас подумал. У нашего покойного периодически случался резкий рост магического потенциала… а что, если…
— Личная месть, — синхронно выдохнули мы с таракашкой.
Воистину, у дураков, как и у гениев, мысли сходятся. Я предпочла отнести себя с Фиром к последней категории (для самолюбия оно менее болезненно).
— Вот тебе и мотив… Помимо пресловутого «Грозового шквала», — уточнила я. Судя по всему, с пунктом «хотел» мы разобрались, остался «мог». — А если все же взять основную нашу версию?
— Зур, судя по всему, превосходно, пусть уже и с чисто теоретической точки зрения, разбирается в маскировке — вспомни тот голос и что я про него говорил. Плюс ему не составит большого труда вникнуть в основы магической части наработок «Грозового шквала». — Фир был сама серьезность. — Так что, если с этой стороны, у него даже двойной профит: и лично отомстил, и своей стране помог.
— Выходит, наш любитель БДСМ кандидат в убийцы номер раз?
Вопрос мой Фир благополучно пропустил, ухватившись за незнакомую аббревиатуру.
— А Ббмс — это кто?
Замялась. Как иномирскому членистоногому объяснить скандально модное словечко двадцать первого века? На то, что муж Пайрем относится именно к ребятам, любящим постельные игры подобного рода, меня натолкнуло описание «секретной комнаты», в которую Пайрем вбежала по ошибке в первую брачную ночь.
— Так называют тех, кто любит игры с кнутом и плеткой.
— Так это же кучеры, — недоуменно вывел таракашка.
— Нет, не совсем. Так называют тех людей, которые любят, чтобы их наказывали или же…