У врат преисподней ветрено…
Шрифт:
Большинство составляли одетые в соответствии с последним криком моды, но некоторые являли им полную противоположность — не обязательно преступники, скорее спесивцы, отказывавшиеся принимать пособие, предоставлявшееся государством всем, кто не мог работать по физическим или эмоциональным соображениям. Если бы эти чересчур тонко чувствующие типы не укрылись на территории Мэйфэра, куда не распространялась официальная власть, их бы уже давно лечили и подвергли социальной реабилитации. «Мэйфэр, — подумал Алан, — действительно удивительный анахронизм. И позор всех трех планет. Необъятные финансовые
Алан позаботился о том, чтобы раздобыть себе зеленый светящийся костюм и алый струящийся шарф, отчего ему всякий раз становилось дурно, стоило посмотреться в зеркало. На голове у него залихватски набекрень громоздилась остроконечная шляпа омерзительного ярко-голубого цвета с золотым сатином по краям.
Из списка, начертанного мелом на доске в дальнем конца кафе, он выяснил, что нос ему не солгал. Единственным блюдом был белокорый палтус с хрустящим картофелем. Напитки, по-видимому, были местного производства; выбор ограничивался вином из пшеницы, пастернака или крапивы. Он заказал пшеничного и нашел его чистым, неплохого букета, похожим на располневшее сотерне. Но все портила отвратительная вонь запрещенных сигарет, курившихся несколькими приверженцами никотина, которые сидели развалясь, — видимо, в наркотическом опьянении — у засаленных столов.
Перед тем как покинуть Швейцарию-Сити, Алан достал один из значков, носимых прежде приверженцами Огненного Шута — маленькое металлическое солнце, от которых разочарованные Сыны Солнца избавились, когда сочувствие общества Огненному Шуту сменилось на гнев. Он приколол его с внутренней стороны своей шляпы.
Он огляделся поверх стакана в надежде увидеть похожий значок, но его постигло разочарование.
Подошел какой-то остролицый человечек и подсел за столик Алана. Заказал пастернакового вина. Когда хозяин принес вино, несколько капель пролилось на стол.
Алан решил, что, несмотря на возможность достаточно враждебного отношения собиравшейся в кафе братии к Огненному Шуту, следует рискнуть. Он снял шляпу, так что стала видна эмблема солнца.
Остролицый человечек оказался еще и остроглазым. Алан видел, как он несколько секунд рассматривал значок. Потом, хмурясь, посмотрел на Алана. В пролитой на стол жидкости он на удивление чистым пальцем нарисовал похожий узор.
— Один из нас, ага?
— Да.
— Недавно в Мэйфэре?
— Да.
— Тебе надо сходить на собрание. Собравшиеся, естественно, будут в масках. Нам приходится проявлять осторожность.
— Куда мне идти?
— На Сауф Одли-стрит, в подвал.
Человечек сказал ему номер дома и время. Потом он перестал обращать на Алана внимание, который заказал еще выпивки. Чуть позже он поднялся и ушел.
Алан понимал необходимость секретности. Полиция ухватилась бы за любую нить, которая могла привести к определению местонахождения Огненного Шута. Его интересовало, знает ли эта группа, где находится Огненный Шут. Или они вообще не имели никакой связи с ним? Возможно, через час, в шесть, он узнает.
В шесть он вошел в покосившийся дверной проем на Сауф Одли-стрит и очутился в какой-то длинной комнате, где некогда, очевидно, размещался ресторан.
Там уже находилось пять или шесть личностей в масках. Одного из них, коренастого, с вялыми движениями, он вроде бы узнал.
Одна из прочих, женщина в красном с желтым капюшоне, закрывавшем все ее лицо, подошла к нему.
— Добро пожаловать, незнакомец. Садись здесь.
Она показала на мягкое кресло в затененном углу. В дальнем конце комнаты в жаровне плясало пламя. Когда в подвал сходили по ступенькам и рассаживались в пахнущие сыростью кресла мужчины и женщины, по полу и стенам расстилались огромные нелепые тени.
— Тридцать девять, плюс новенький — всего сорок, — сказал коренастый. — Закройте и заприте дверь.
Коренастый подошел к жаровне. Алану хотелось разглядеть его получше, но пока он не мог этого сделать.
— Мы собрались здесь, — нараспев начал он, — как последние верные Сыны Огненного Шута, чтобы восславить его и подготовиться к его возвращению. Мы поклялись выполнить его дело, пусть и рискуя жизнью!
Алан внезапно осознал, что эти люди используют имя Огненного Шута, как раньше большинство и поступало, чтоб подкрепить какие-то собственные убеждения или одержимость. Весь настрой собрания не соответствовал тому, что он знал об Огненном Шуте, своем отце. Может быть, он понимал Огненного Шута лучше, чем кто-либо другой. Особенно после того, как смог распознать в отце некоторые характерные черты, слабее выраженные в себе самом.
Разумеется, решил он, эта группа заслуживает изучения, поскольку это может прояснить остальные вопросы, которые требовали уточнения, прежде чем он мог действовать предметно.
Что, если торговцы оружием манипулируют группой в своих целях? Возможно, они ухватились за этих людей, серьезно желавших воплотить outre [5] философию Огненного Шута в жизнь и заставят их действовать отнюдь не в интересах их вдохновителя.
Потом он ухватился за ускользавшее. Ускользало имя говорившего нараспев человека — Биас!
5
Outre — «Преступавшую границы дозволенного» (фр.).
Теперь у его теории о том, что торговцы оружием используют Огненного Шута в качестве козла отпущения, прикрывающего их хитроумные планы величайшего столкновения, появились основания. Он подался вперед, когда Биас подошел к важному.
— Каждому из вас дали зажигательные бомбы, чтобы заложить их в некоторые важнейшие здания по всей планете. Эти горящие здания послужат сигнальными огнями, возвещающими возвращение Огненного Шута с его огненными стрелами для нечистых и даром нового мира для вас, истинно верящих. Все ли вы уверены в том, что должны сделать?