У забора
Шрифт:
Нет. Не была. Она едва была частью моей жизни.
– Джером, Натан... Гейдж?
– Они знают.
Я прокашлялась, избавляясь от комка в горле, а затем прислонилась щекой к окну.
– Я чувствую себя глупо.
– Понятно, почему папа с братьями считали меня такой хрупкой. Почему они так меня защищали.
– Мне так жаль, что я не родилась еще одним мальчиком.
– Что?
– Мы подъехали к магазину,
– Я белая ворона. И я разбита.
– Ох, Чарли. Нет.
– Я нашла книгу в твоей комнате. Кэрол, твоей "коллеги".
Его щеки покраснели.
– Детка, это просто помогает мне разговаривать с тобой на девчачьи темы. К сожалению, очевидно, я не так уж в этом хорош. Я хотел все сделать правильно. Суметь тебе помочь. Знаю, что ничего не вышло. Я не твоя мама. Она бы справилась лучше.
Я крепко сжала его руку. Не позволю себе больше плакать.
– Ты все сделал правильно, - с трудом проговорила я.
– Ты все сделал правильно.
Он обхватил мое лицо руками и поцеловал меня в лоб.
– Наверное, что-то я действительно сделал правильно, потому что ты выросла удивительной девушкой. Уверенной в себе, умной, спортивной и красивой. Я люблю тебя, детка.
– Я тоже тебя люблю.
Он погладил мои щеки большими пальцами.
– Мне нужно возвращаться на работу. Я попрошу кого-нибудь из твоих братьев тебя забрать.
– Нет, пап. Пожалуйста. Мне нужно уехать. Я хочу побыть одна, мне нужно все это обдумать.
Он нахмурился.
– Пожалуйста. Я буду осторожна. И отлучусь ненадолго.
Он кивнул.
– Если через час тебя не будет дома, я отправлю ориентировку на розыск.
Я закатила глаза, но потом поняла, что он совершенно серьезен.
– Или можешь просто позвонить мне.
– Я подняла свой сотовый. Тем более, в моем телефоне был установлен маячок, и мое местоположение не будет для него секретом.
Он кивнул. Зуб даю, он отправит кого-нибудь за мной через час. Что ж, мне нельзя задерживаться.
– О, и Чарли?
– сказал он, когда я открыла дверь.
– Да?
– Ты наказана до вечеринки.
Я бросила взгляд на смятую в ком рекламку, которая лежала на консоли между нами.
– Справедливо. Прости, что соврала тебе.
Он улыбнулся; впервые с тех пор, как забрал меня.
– Мы все совершаем ошибки.
Я вылезла из его машины
* * *
Я пристально смотрела на ее надгробие. Я целый год не навещала ее могилу, поэтому подумала, что, возможно, неверно запомнила эпитафию на памятнике, но нет, на камне все же было запечатлено "Любящая мать".
Меня захлестнул гнев. Эти слова казались мне самой большой ложью в мире. Если она была столь любящей, тогда почему так поступила? Она была эгоисткой. Я пнула камень, и он рикошетом отлетел от надгробия.
Позади меня захрустел гравий.
– Еще и тридцати минут не прошло, - сказала я раздраженно. Папа не мог дать мне хотя бы час, чтобы все обдумать?
– Он сказал пока не ехать за тобой, но я волновался.
Я повернулась к Джерому. Его лицо просто светилось беспокойством.
Я злилась не только на маму. Но еще и на братьев. Они скрывали это от меня.
– Я в порядке.
– Правда?
– Нет. Я размазня.
– Чарли.
– Его голос был резким.
– Не говори так. Это неправда. Ты имеешь полное право переживать.
– Но вы считаете меня слабой. Поэтому так оберегаете. Вы думаете, я на грани срыва.
– Нет. Ты сильная. Иногда даже слишком. Ты думаешь, что должна справиться со всем этим сама, но это не так.
– Он обнял меня за плечи и тоже взглянул на надгробие.
– Давай пройдем через это вместе.
– В этом-то и дело. Ты уже это пережил, не так ли? Я думала, мы были самой лучшей семьей в мире, но вы, ребята, ничего мне не рассказали.
– Папа пытался. Мы просто подумали, что будет лучше, если мы подождем.
– До каких пор?
Он вздохнул, явно тоже расстроившись.
– Я не знаю. Но, Чарли, это, - он указал на надгробие мамы, - не наша семья. Это то, что случилось с нашей семьей. До этого наша семья была крепкой, и она крепкая до сих пор. Ничего этого не изменило.
Я триллион раз перечитала фразу на ее надгробии. "Любящая мать".
– Всю жизнь я думала, что она была бы моей лучшей подругой. Что она научила бы меня быть женщиной. И из-за этого я в какой-то степени сердилась на папу. Ведь он не мог дать мне то, что дала бы она. А теперь оказывается, что она этого не хотела. Не хотела быть моей мамой. Я так на нее зла.
Он сжал мое плечо и сделал судорожный вдох. Поразительно, никогда не видела у брата даже намека на слезы.