Уайклифф и охота на диких гусей
Шрифт:
Он стоял у окна, выходящего на автостраду. Начинались вечерние пробки. Неожиданно он ощутил подавленность…
В дверь постучали.
– Ха, вот ты где, Чарли!
Хью Беллингс, заместитель главного констебля. Странно, можно подумать, что найти человека в его собственном кабинете – большой сюрприз.
Беллингс был высокий, худой и чрезвычайно обходительный. Он был, по определению Уайклиффа, «полицейским другого сорта» – истинный администратор, в чем-то похожий на Борна. Он сидел в своем офисе, делая отчеты для прессы и изучая статистику. Основной его задачей было создание нужного имиджа
– Я читал твой отчет, Чарльз. Удивительный случай, а?
Беллингс никогда не обсуждал уголовное дело само по себе, a только в связи с его политическим или общественным резонансом. Уайклифф гадал, что привело Беллингса к нему на сей раз.
– Знаешь, я однажды встречался со старшим Клементом и еще подумал: какой недотепа. Но он разбирался в мебели. Мне предложили небольшой столик из Карлтон-Хауса по сходной цене, но приятель посоветовал сперва проконсультироваться у этого Клемента, К счастью, я так и сделал. Оказывается, вещь была поддельной, он это быстро вычислил. – Беллингс широко улыбнулся, милостиво признавая собственную некомпетентность в таких несущественных вопросах. – Конечно, это было несколько лет назад, еще до того, как младший брат вошел в дело…
Уайклифф молчал.
– И еще: я заметил, что в отчетах мелькает имя Гэвина Паркина.
Ага, приехали. Вот зачем пришел Беллингс.
– А ты его знаешь? – брякнул Уайклифф.
Идиотский вопрос, конечно. Подобно тому, как Уайклифф и его коллеги знали как облупленных людей «своего круга», то есть уголовников и полицейских, Беллингс стремился к этому же, но только в высшем обществе. Ему надо было заводить знакомство с ректорами университетов и директорами фирм, мэрами и юными перспективными спортсменками».
– Ну, не могу сказать, что я с ним знаком. Но мы вместе в молодости служили в Корее…
Вот тебе раз. Впервые Уайклифф услышал о практической деятельности этого лощеного бюрократа…
– Где служили – в морской пехоте?
– Ну да. Мы пробыли вместе всего несколько месяцев, а потом встречались всего пару раз. Но я, конечно, много слышал о нем. – Беллингс задумчиво изучал свои длинные изящные пальцы. – Он был странный тип. Мы звали его Кот Паркин, потому что он был живуч, как кошка. Он был совершенно, просто абсолютно лишен страха за свою жизнь! Либо он верил в переселение душ, либо ему жизнь просто была недорога. Но по-настоящему его карьера началась уже после Кореи и демобилизации. Он поступил в разведку и работал в Европе. О его деятельности в шестидесятых и семидесятых годах известно мало, но, насколько я понимаю, он был одной из ключевых фигур в западной контрразведке.
– Ты меня удивляешь.
Беллингс довольно рассмеялся.
– Еще бы! Милый мой! Пусть тебя не обманывает его теперешний вид. Знаешь ли ты, что он совершенно свободно говорит на пяти языках, включая русский?
Уайклифф промолчал, и Беллингс продолжил:
– Я рад, что зашел повидаться с тобой, Чарльз. Все-таки обрисовал тебе общую картину… Теперь, когда ты в курсе…
Это у Беллингса был такой прием в беседе – он бросал такие незаконченные фразы с намеком, чтобы не пришлось высказываться напрямую и идти на большую откровенность, чем это необходимо.
Уайклифф передвинул
– У меня нет причин полагать, что Паркин вовлечен в уголовные преступления, – сказал он. – Но его знакомство с братьями Клемент означает, что ему придется ответить на ряд вопросов, как и прочим свидетелям. В конце концов, Джозеф был застрелен из генеральского револьвера.
– Который украл младший брат!
– Не исключено, но ведь сам Паркин не отрицает, что регулярно захаживал в антикварную лавку, и они с Джозефом виделись пару раз в неделю. – Уайклифф помолчал. – Кем бы ни был Паркин в прошлом, сейчас он, похоже, играет на ипподроме и травит себя алкоголем.
Описывая Паркина такими словами, Уайклифф вдруг ощутил укол совести.
Беллингс заерзал в кресле; стало ясно, что он уязвлен.
– Ну, я слышал о нем нечто подобное… Похоже он ведет немного экстравагантный образ жизни но я могу это понять – ведь его жизнь резко изменилась То он каждую минуту, ощущал опасность, а тут вдруг осел на пенсию, отошел от дел… Одним словом, что я хочу сказать – невероятно, чтобы такой человек как Паркин, с его взглядами на жизнь, с его прошлым, мог быть замешан в таком низменном, гнусном преступлении… И кроме того, всякие наши действия, которые можно счесть преследованием и травлей, будут очень негативно оценены на самом высшем уровне… Вот в чем дело. Как бы он ни пьянствовал сейчас, у Паркина сохраняется огромное влияние, связи…
– И это позволяет ему избежать обязательных для всех полицейских процедур?
Беллингс вдруг сразу потерял весь свой лоск:
– Не глупи, Чарли! У тебя что, вырос зуб на это-то человека?!
Беседа закончилась на довольно повышенных тонах. Беллингс был раздражен тем, что его намеки не возымели должного воздействия; Уайклифф разозлился по другим причинам, более сложного порядка, в том числе и потому, что Беллингс вечно пытался манипулировать им ради того, чтобы заставить его изменить собственной старомодной порядочности.
Наконец Беллингс встал:
– Ладно, Чарли, в конце концов, это твое расследование.
– Ну да, разумеется.
Но про себя Уайклифф подумал: «Собака!».
Однако на самом деле его встревожило замечание Беллингса: «У тебя что, вырос зуб на этого человека?!» Конечно, было бы глупо думать, что он затаил на майора Паркина злобу. Истина была тоньше и сложнее. С одной стороны, тут было вынесенное еще из детства чувство превосходства такихлюдей над ним, Уайклиффом, а с другой стороны… Он просто чувствовал, что полное разочарование в жизни, отсутствие иллюзий может когда-нибудь грозить и ему самому «Старею, наверное», – подумал он.
Он запланировал спокойный вечер у камина рядом с Хелен. Книжка или телевизор перед сном. Но он понимал» что если в таком раздерганном состоянии появится сейчас дома, то изведет и жену, и себя своими жалобами. Он позвонил домой.
– Это ты, Хелен? Боюсь, я буду попозже… Не успеваю с этой чертовой работой… Нет, не оставляй мне ужин, я тут по дороге перекушу где-нибудь…
В принципе, это было почти правдой – к концу дня на его столе всегда оставалась небольшая стопка документов, требующих внимания. Но если Беллингс.