Уайклифф разрывает паутину
Шрифт:
Беременность… предродовой период… повивальная бабка… потуги… роды… кормление грудью… Или аборт. Она перебирала эти слова в уме и содрогалась. Даже подобные мысли вызывали отвращение.
Она пошла прочь от гавани через площадь, где располагались основные магазины их городка, а потом узенькой улочкой, где дома распахивали свои двери прямо на мостовую. Незнакомые прохожие оглядывались ей вслед, женщины не без зависти, мужчины с вожделением. Местные с ней здоровались, но она не отвечала на приветствия.
Ей живо припомнилась беременность сестры и рождение племянника:
– Привет!
Это парень из ее школы, с которым она встречается на занятиях по некоторым предметам. Меньше чем через год им вместе сдавать экзамены за среднюю школу. Юнцу явно хотелось с ней потрепаться, но она отмахнулась от него. Господи, сейчас ли ей думать о глупых экзаменах!..
Она знала, как поступит, почти сразу странным образом смирившись с неизбежным. У нее даже было уже некое подобие плана. Первой, кому она сообщит новость, будет Элис: «Я беременна». Элис скажет Эстер, а уж Эстер придется взять на себя неприятную обязанность ошарашить батюшку. Сама же она расскажет Ральфу Мартину; не уйти от разговора с зятьком Берти; и еще от одного с...
По временам ее охватывало беспокойство, потому что, как ни хотелось ей избежать неприятных последствий, тоненький голосок внутри нашептывал: «Но если, несмотря ни на что, это все-таки случится…» И подсказывал ей голосок вовсе не покорность судьбе.
В одну из своих беспокойных ночей она поняла, что может предсказать, как будет реагировать каждый из них, даже что они будут ей говорить.
За городскими коттеджами располагались куда более внушительные дома с садами, а дальше, где дорога начинала взбираться в гору, с одной стороны тянулось поле, с другой – лес. Городок остался позади.
Неожиданно она поймала себя на том, что улыбается.
Затем меж деревьев открылась прогалина, и она вышла к высокой арке ворот, под верхней перекладиной которых болталась вывеска: «Трегвитенский парк отдыха и туризма. Кемпинг, стоянка для передвижных домиков, гольф, теннис, пляж». От ворот в глубь парка вела выложенная щебнем дорожка; она извивалась меж поросших травой холмов, склоны которых были изрезаны искусственными террасами для парковки домиков на колесах. Их белые крыши едва виднелись за деревьями и кустарником, которые прекрасно маскировали нахальное вторжение машин в естественный ландшафт. Неподалеку и чуть в стороне от въезда возвышался большой каменный дом с коньком на крыше и выступающими карнизами; дом, где она родилась, единственный, который знала она пока в своей жизни. С противоположной стороны от ворот располагалась постройка в стиле швейцарских шале с табличкой, гласившей: «Служба размещения, магазин и кафе. Все справки здесь». Рядом были расставлены столики для любителей поесть на свежем воздухе.
Хильда толкнула ту дверь, на которой значилось: «Служба размещения».
Позднее
– Привет, малышка, – сказала Элис, оторвавшись от своего гроссбуха. – Что у нас такой скучный вид? Ничего, потерпи недельку-другую, а там и снова в школу.
– Очень смешно!
И чертами лица, и цветом волос сестры очень походили друг на друга, но Элис в свои двадцать восемь уже заметно обабилась, начав терять стройность фигуры и былую привлекательность.
– Не могли бы мы… – начала Хильда, обращаясь к девушке-помощнице.
– Да, Шарон, – сказала Элис, – будь любезна, сходи поищи моего муженька. Он должен быть где-то на верхней площадке. Поинтересуйся у него, куда могла деться платежка за дизель, который доставили двенадцатого числа.
Когда помощница вышла, Элис сказала:
– Она вернется не скоро. На самом деле, Берти косит траву за туалетами. А теперь рассказывай, какие у тебя проблемы, малышка.
– Я только что от врача.
– Ты ходила к врачу? Тебе нездоровится?
– Я беременна.
Ну вот, она это сказала. Слова произнесены.
– Беременна?! О, Боже! – Смысл сказанного дошел до Элис не сразу. – А ошибки быть не может?
– Нет.
– Какой срок?
– Восемь недель.
– Ты, должно быть, догадывалась, раз сама пошла проверяться.
– Конечно.
– И кто же это? Ральф?
– Да.
– Ты в этом уверена?
– Естественно, уверена! Что я, по-твоему?…
Элис сдержала раздражение и сказала:
– Ладно, не будем вдаваться в это сейчас, но только не строй из себя святую невинность, детка! И давно вы с Ральфом?…
– Это было всего один раз.
– И ты не принимала таблеток?
– Нет.
– А почему же Ральф?…
– Мы не предполагали, что у нас дело дойдет до этого.
– Весьма наивное оправдание.
– Не надо так со мной разговаривать.
– Возможно, но ты только представь, как взовьется отец. Что ты намереваешься делать?
– Я сказала врачу… ну, этому, временному, что хочу сделать аборт, но он не согласился.
– Не велика беда. Пойдешь к Хоскингу, когда он вернется из отпуска.
Пока все было гораздо проще, чем воображалось ей во время ночных бдений. Элис восприняла новость совершенно спокойно, как заурядную прозу жизни; Хильда даже как будто почувствовала легкое разочарование.
Она смотрела в окно, стоя спиной к конторке. По другую сторону дорожки на ступеньках передвижного домика сидела молодая женщина, а ее несмышленыш в подгузнике ползал рядом в траве. Мамаша созерцала его с улыбкой Моны Лизы. Казалось непостижимым, как это женщина по доброй воле может взвалить на себя такое.
И тем не менее Хильда повернулась лицом к сестре, уже созревшая для той роли, которую сама для себя избрала.
– А впрочем, я могла бы и оставить ребенка.
Ход пешкой, не более того.