Уайклифф разрывает паутину
Шрифт:
– И выйти за Ральфа?
– Ну.
– А что, так будет проще всего, верно? – Элис, несомненно, принимала ее всерьез.
– Должно быть, так.
Элис глубоко вздохнула и спросила:
– Помимо всего прочего, на что вы будете жить?
– Но ведь Ральф работает на шхуне с отцом.
– Верно, только не забывай, что у Ральфа двое братьев-школьников. Чарли Мартин, конечно, зарабатывает на жизнь для себя и своей семьи, но я бы очень удивилась, если бы его заработков хватило на то, чтобы прокормить еще и тебя
– А я и без того сижу у него на шее.
Элис усмехнулась.
– Неужели ты думаешь, что отец позволит тебе выйти за Ральфа и все будет по-прежнему?
– Не вижу, почему бы и нет.
– Не видишь, открой глаза. Ты что, не замечаешь, как отец к тебе относится? Ты же единственная из нас, кто имеет для него какое-то значение. Я на сегодняшний день числюсь в самых больших его жизненных разочарованиях, Эстер для него что мебель. А Берти и вовсе…
Элис достала из лежавшей на столе пачки сигарету и закурила.
– Так что осталась ты одна, малышка. Отец спит и видит, что ты закончишь с отличием школу и осчастливишь затем Оксфорд. Оттуда ты выйдешь со степенью – это тоже дело решенное – и начнешь блестящую карьеру. И только потом тебе должен подвернуться некий очаровашка-принц. Причем было бы совсем хорошо, если бы у него не работала одна важная анатомическая деталь… – Элис выпустила струйку дыма и наблюдала, как она кольцами поднимается к потолку. – Неужели ты думаешь, что он смирится, если вместо всего этого ты преподнесешь ему Ральфа Мартина?
Мысль, что собственный отец может находить ее сексуально привлекательной, была Хильде внове. Она была заинтригована и на мгновение полностью предалась размышлениям на эту тему. Элис по-своему истолковала ее молчание.
– Не беспокойся, крошка. Это всего лишь игра его воображения. У каждого мужика свои заскоки. Отец шизанулся на тебе.
Хильда рассеянно перебирала чистые регистрационные бланки.
– Как бы ты поступила на моем месте?
– Если бы залетела? Сделала бы аборт. Кроме всего прочего, в семнадцать лет рановато полностью отдавать себя в руки супруга. Сперва надо научиться некоторым жестким приемчикам самообороны – само собой, речь не о драках с мужем, Боже сохрани!
– Стало быть, ты этому научилась, прежде чем вышла за Берти? – искушение спросить оказалось слишком велико.
– Сейчас разговор не обо мне, – Элис покраснела.
В офис вошел Джеймс Клемо. Рукава его рубашки были высоко закатаны, руки перепачканы машинным маслом.
– Что за безрукий муженек тебе попался, Элис! Вчера были похороны, сегодня я все утро проторчал у старика Пенроуза по поводу бабушкиного завещания, а домой прихожу и слышу: «Джим, у меня что-то газонокосилка никак не заводится!» От десятилетнего мальчишки больше
– Вот ему и скажи об этом.
Как все мужчины в роду Клемо, Джеймс был плотный и коренастый. Его редеющие светлые волосы чуть отливали рыжиной, но теперь все заметнее седели. Лицо красноватое и мясистое, с крупными чертами. Он удалился в туалет, откуда вышел через несколько минут, вытирая руки бумажным полотенцем.
Только теперь он обратил внимание на Хильду.
– Привет, малышка! Что тебе здесь понадобилось?
Он оглядел свою младшую дочь снизу вверх.
– Не нравится мне эта твоя майчонка. Она совершенно… не к месту.
Хильда промолчала.
– Вижу, сегодня ты снова собралась пойти на «Прибое»? – произнесено это было зло, почти с угрозой.
– Да.
Клемо скомкал бумажное полотенце и раздраженно метнул его в сторону корзины для мусора, но промахнулся. Он снова посмотрел на Хильду, явно намереваясь сказать что-то еще, но передумал и перевел взгляд на свои часы.
– Черт побери, уже двенадцать! Утра как не бывало. Увидимся за обедом. И сними с себя эту тряпку, Хильда. Ох, скорее бы тебе опять в школу!
Элис дождалась, пока он уйдет, и спросила:
– Теперь понимаешь, о чем я?
«Подожди, это только пролог», – подумала Хильда.
По подъездной дорожке Хильда направилась к дому и вошла с черного хода. В кухне Эстер возилась с обедом, Питер – маленький сынишка Элис – громоздил пирамиду на диване у окна. Он поднял голову, когда вошла Хильда, взгляд его серьезных голубых глаз устремился на нее, но тут же вновь обратился на конструкцию из кубиков.
– Тебе помочь?
– Можешь накрывать на стол.
Эстер было тридцать шесть, но выглядела она старше. Волосы стянуты в куцый «конский хвост», мелкие неправильные черты лица, кончик острого носика покраснел, лоб лоснился. Прошлое Эстер окутывал легкий флер таинственности: шестнадцати лет ее удочерили дед и бабка Хильды, и с тех пор все относились к ней как к полноправному члену семьи, но почему это произошло, никто, казалось, не знал.
С течением времени, превратившись во взрослую женщину, Эстер взяла на себя все хлопоты по хозяйству, а после смерти матери Хильды посчитала себя ответственной и за ее дальнейшее воспитание.
Хильда набросила скатерть на сосновый обеденный стол, стоявший в центре кухни, напоминавшей своей планировкой обыкновенный сарай. Клемо всегда собирались за едой здесь, если у них не намечалось гостей. Хотя большая часть земель была сдана ими в аренду, они продолжали следовать традициям своих предков-фермеров. Дом их с виду походил на ферму, а образом жизни они более всего напоминали зажиточную крестьянскую семью.
– Что с тобой такое стряслось? – спросила Эстер через плечо. Она сливала в раковину воду из кастрюли с вареной картошкой.