Уайтбол

Белояр Ирина

— Хорошо.

— Договорились. Выздоравливай.

Осипенко ушел.

Минут десять Христо переваривал информацию, потом позвал Анну.

— Дайте мне обезболивающее.

— Совсем плохо?

— Нормально. Просто мне нужно выйти из лазарета.

Доктор покачала головой:

— Потерпите хоть пару дней, капитан. Не стоит сейчас вставать.

— Потерплю. Через полчаса вернусь сюда и буду вылеживаться, сколько скажете, до посинения, — пообещал Христо, а про себя добавил: «Пока в конце концов не сломаюсь и не затащу тебя в постель».

— Два

дня ничего не изменят.

— Доктор. Дайте мне обезболивающее. Это — приказ.

Женщина вздохнула, отправилась за лекарством.

* * *

Где-то через полчаса капитан огородами, цепляясь за стеночку и отмахиваясь по дороге от любопытных, добрался к нам в лабораторию.

— Добро пожаловать, Христо, — поприветствовал его Войчек. — Рад видеть вас живым, а здоровым, надеюсь, еще увижу. Спасибо, что заглянули. Хотя — лучше бы позвонили, я бы сам зашел…

В отсеке кроме наших сотрудников обреталась посторонняя персона. «Лишний» член экипажа. И без того осунувшееся лицо капитана еще больше вытянулось, когда он это увидел.

Андрей Розовский. Человек с различными необязательными функциями на корабле. Одна из них, теоретически — контакты с чужими расами.

Капитан вздохнул, обернулся к Войчеку:

— Расскажете что-нибудь, Олег Иванович?

— Обязательно. Посмотрите сюда, — шеф подвел Христо к компьютеру, нашел снимок.

— Работать непосредственно с материалом приходится в холодной части лаборатории. Туда я вас, естественно, не потащу, — пояснил он. — Вот, образец ткани одного из внутренних органов, предположительно — аналога печени. Хотя орган — фактически внешний, а не внутренний. Прикрыт только панцирем существа.

— И что печень?

— Она поражена земным вирусом. Распространение произошло очень быстро…

— Может, марсианским? — уточнил капитан.

— Именно земным. До сих пор считалось, что это теплолюбивый штамм. Во всяком случае, он не живет на Марсе. А на Ганимеде почему-то живет. Ищем причину. В атмосфере, или в радиации — причина обязана быть.

— Надеюсь, этот друг не от меня набрался? — Христо кивнул на фотографию.

Войчек покачал головой:

— Скорее всего, от вас. Или от тех, кто его транспортировал… Не верьте журнальной болтовне, никаких планетарных форм жизни до сих пор не обнаружено. В частности, пресловутая марсианская желтуха — суть патогенная мутация одной безобидной земной бактерии… Конечно, всякое случается. Может быть, именно на Ганимеде обнаружится что-то эдакое.

— Но, скорее всего, переносчики — мы.

— Увы… Кстати, мы пробовали заразить образцы тканей другими патогенными микроорганизмами. И земными, и так называемыми марсианскими. В большинстве случаев картина та же — мгновенное распространение. Отвратительный иммунитет, врагу не пожелаешь… Собственно, заражение и явилось причиной смерти. Выстрел — вряд ли, серьезных повреждений нет. У этих созданий, скорее всего, высокая способность к регенерации…

— Ясно, — Христо прервал

ученого. — Что-нибудь еще?

— Да. Вот, смотрите.

Войчек нашел следующее фото.

— Ничего не напоминает?

— Мозг. Только форма непривычная.

Шеф кивнул:

— Форма непривычная, но обратите внимание на сложность.

— То есть, он все-таки разумен.

— У этого мозга масса принципиальных отличий от человеческого…

— Но разумен.

— Слишком много отличий, чтобы утверждать наверняка, — замялся Войчек. — Разбираться и разбираться… Вот, например, этот участок: он сильно развит и совмещен с электрическими щупальцами, которые мы исходно расценили как защитный механизм…

— Речь, — равнодушно бросил Христо.

— Что?

— Они говорят электрическими импульсами. Я сейчас догадался, вспомнил: этими щупальцами трогали не только меня, друг друга тоже… Если разумны — значит, должна быть речь.

…Так оно в итоге и оказалось. А соавтор утверждает, что не было у капитана никакой интуиции.

— Интересно. Мы учтем вашу гипотезу, — шеф, похоже, сдался. — Спасибо, Христо.

— И вам спасибо. Порадовали. Была еще надежда, что эти твари неразумны. А теперь получается — мы все-таки столкнулись с братьями по разуму и устроили им кровавую баню.

— Христо, реальных жертв наверняка меньше, чем выстрелов. За счет способности «братьев» к регенерации. Повреждение мозга, допустим, могло вызвать необратимые изменения, все остальное — весьма спорно.

— Меньше, больше — кто их считал, — раздраженно отозвался кэп.

— От эмоций лучше бы воздержаться, капитан, — заметил Войчек. — Контакт — вещь беспрецедентная. Нам и опереться-то не на что, кроме собственных ошибок. При этом нужно умудриться не наделать новых… Перед вашим приходом мы тут беседовали с Андреем Розовским. Конечно, Земля скажет свое слово. Но ведь Земля — там, а мы — здесь. Связь может не успеть за событиями. Уже не успевает.

…Еще бы — почти четверо суток корабль находится на ночной стороне планеты. Четверо суток связи нет в принципе, а в оставшиеся три дня она то и дело пропадает из-за наложения магнитных полей Ганимеда и Юпитера.

Но кто же мог ожидать, что на Ганимеде возникнет такая ситуация? Не существует инопланетян в солнечной системе. Они вообще только в кино существуют…

— Фиговое начало контакта, — хмыкнул капитан. — Не располагает к дружбе и сотрудничеству.

Молчавший до сих пор Розовский подал голос:

— Тем хуже для нас. Соседи, похоже, имеют численное преимущество — судя по размерам плацдарма. Их возможностей мы не знаем. К слову сказать, у слизней несколько рядов высокопрочных зубов, которыми они, по всей видимости, дробят лед или горные породы. Даже некоторые части нашего корабля могут оказаться уязвимыми, не говоря уж о полевом оборудовании. Это — лишь физиология, а уровень их цивилизации нам просто неизвестен. Любыми средствами нужно избежать планетарной войны… Капитан, вы слушаете?