Убей, укради, предай

Незнанский Фридрих Евсеевич

Как раз в это Турецкий и не верил, потому допивал пиво в глубокой задумчивости, поминутно поглядывая на часы. За пять минут до времени "Ч" он выдернул Грязнова из пластмассового кресла и чуть ли не волоком потащил в гостиницу.

Реддвей уже закончил. Расшифрованный текст действительно представлял собой таблицы: фамилия, город, сумма, дата. Всего 152 фамилии, 64 города, суммы от 50 тысяч до миллиона и даты с середины прошлого года до конца августа – нынешнего.

Турецкий с Грязновым угрюмо переглянулись и одновременно выругались.

– Что? – не

понял Реддвей. – Вы поняли, что это значит?

– Во всяком случае, это точно не банковские документы, – обреченно вздохнул Турецкий.

– Города – это все областные центры, – объяснил Грязнов. – Люди – в основном губернаторы или вице-губернаторы, по крайней мере, многие фамилии мне знакомы, а суммы и даты уже, наверное, не добровольные пожертвования в фонд помощи сиротам Мозамбика.

– Ты намекаешь, что все ваши губернаторы работают на ЦРУ? – усомнился в логических построениях Грязнова Реддвей.

– Ну не они же платят ЦРУ, ради мира во всем мире?!

– Да перестаньте вы, – остановил зарождающийся спор Турецкий. – Вспомните, кто заказал Апраксина? Некий большой человек (если учесть, что кроме Апраксина он заказал еще и Чеботарева), который платил или которому платили. А ЦРУ в лице Апраксина, скорее всего, выступало только в роли наблюдателя, слишком многое пронаблюдало, за что и поплатилось. Наблюдателем.

Черный. 20 сентября, 10.50

– Вы данных хотели? Я добыл вам данные! Вот данные. – Черный вручил Турецкому красный кожаный блокнот с тисненными золотом буквами «E. Basin». – И вот данные! – протянул дискету.

Турецкий пролистал десяток страниц, написано по-английски.

– Это тот самый Басин, как я понимаю? Главный свидетель и первый труп по делу Бэнк оф Трейтон?

– Да, тот самый. Перевести вам прямо сейчас пару выдержек?

– Спасибо, я как-нибудь разберусь. Лучше объясните, как и когда этот блокнот попал к вам?

– Басин перед смертью отослал, видимо, предчувствовал… Предвосхищая ваши вопросы, сразу отвечаю: с Басиным мы знакомы не были, сталкивались один или два раза на каких-то фуршетных мероприятиях, записки он послал именно мне, а не кому-то другому, потому что увидел по телевизору рекламу моей книги. Наверное, мечтал о посмертном литературном признании.

– О чем он пишет – в двух словах? Подробно я буду читать после.

Черный презрительно скривился:

– Заметки извращенца. Вперемешку со сплетнями. Ничего такого, что можно представить в суде в качестве свидетельских показаний: сплошные слухи, догадки, пересказ с чужих слов.

– С чьих именно слов?

– В основном Пушкиной и Митиной. Поэтому до сих пор никто и не арестован, у ФБР, когда он им это выложил, потекли слюни, но надежных доказательств они до сих пор не добыли. И не добудут. Спросите почему?

– Спрошу. Когда к вам попали записки Басина? Назовите точную дату.

– Девятого, кажется…

– Без «кажется»! Девятого сентября?

– Да.

– Тогда почему вы до сих пор молчали? Почему солгали мне в прошлый раз?! Вы

уверяли, что у вас нет никаких сведений на фигурантов банковского скандала. Я так понимаю: вы пытались продать этот дневник Чеботареву, или Кулиничу, или кому-то еще. И меня хотели использовать в своей игре, но шантаж ваш по какой-то причине провалился. Теперь вам действительно стало страшно, и вы примчались просить защиты, но хотите представить свои действия как добровольную помощь следствию.

– На самом деле не так, – возразил Черный с достоинством.

– А как? Как прикажете вас понимать?!

– Во-первых, я никого не шантажировал. Во-вторых, я считал не вполне этичным показывать кому-либо дневник Басина, тем более следователю – официальному лицу. Хотя в своей записке, а вышло так, что она оказалась предсмертной, он разрешил мне распоряжаться дневником по собственному усмотрению. Но в нем слишком много интимных подробностей. А сплетни все давно уже растиражированы прессой. И вообще, я хотел его сжечь.

– Тогда почему вы его все-таки не сожгли, а принесли мне?

– Потому что Митина каким-то образом узнала про этот чертов дневник и угрожает убить меня, если я ей его не отдам. И тот американец около чеботаревского офиса тоже требовал дневник Басина и тоже угрожал. Собирался порешить меня прямо там! Сказал, что он из ЦРУ, даже достал какую-то шпионскую пукалку.

– И вы надеялись, что все как-то рассосется? – удивился Турецкий. – Само собой, что ли? Как беременность?! Я не понимаю!

Черный развел руками.

– Американец больше не появлялся, а с Митиной я тщился разобраться сам.

– И не получилось?

– Не получилось.

– А что на дискете?

– Мои собственные изыскания, навеянные басинскими домыслами. Я отыскал в Интернете публикации, связанные с Бэнк оф Трейтон, и из огромной кучи бессвязного бреда отобрал то, что развивает его идеи и подозрения. Одним словом, воспользовался дневником как компасом. Давайте посмотрим, если появятся вопросы, я прокомментирую.

Турецкий хотел возразить, что Бэнк оф Трейтон он не занимается, и со своим литобзором Черный обратился не по адресу, в крайнем случае он все это изучит в свободное время, но Черный продолжал настаивать. В итоге Турецкий сдался, решив, что попытается вытянуть из него по ходу дела еще какие-нибудь сведения.

То, что предъявил ему Черный, выглядело более чем разрозненно. Только освященность статей откровениями Басина заставила его просмотреть все до конца.

«…200 миллионов долларов из кредита МВФ в апреле 1999 года были переведены российским правительством по фиктивному контракту через Phenix Ltd несуществующей американской фирме JFBC Agricultural Corporation в уплату за якобы поставленные новейшие сельскохозяйственные технологии. Эта сумма прошла через три коммерческих банка в США и Европе, прежде чем оказаться на офшорном счету филиала Bank of Traton, на острове Гуернсей, который (слава богу, только филиал банка, а не весь остров – Черный П. Р.) контролируется российскими финансовыми структурами…»