Убейте льва
Шрифт:
Возле гроба сонливо покачиваются в почетном карауле Бестиунхитран, Мордона, Благодилья и Пиетон.
Зал в доме Спасаньи огромен, темноват и полон соболезнующих.
Бестиунхитран запускает два толстых пальца в кармашек жилета, вытаскивает золотые часы, смотрит на них и засовывает обратно. Тут же четверо других облаченных в траур людей вышагивают на смену.
Бестиунхитран и Мордона вместе направляются к выходу, и вдруг из рядов соболезнующей публики доносится слово, произнесенное полушепотом, но отчетливо:
— Убийца!
Мордона идет не оборачиваясь; сердце у него колотится как сумасшедшее; Бестиунхитран останавливается и возвращается к месту, откуда
Бестиунхитран галантно склоняется перед ней и говорит:
— Добрый вечер, донья Ангела.
Ангела, не отвечая, смотрит секунду ему в глаза, затем круто поворачивается и уходит, теряясь в толпе скорбящих.
Бестиунхитран, ничуть не смутившись, обращается к дону Карлосику, застывшему с подобием улыбки на багровом лице. Бестиунхитран тоже растягивает губы в улыбке:
— Передайте от меня поклон вашей супруге, которая, кажется, меня не заметила.
Дон Карлосик в порыве благодарности не ограничивается кратким «да, спасибо»:
— Безусловно, конечно, она вас не заметила, сеньор президент!
Бестиунхитран говорит:
— Спокойной ночи, — и выходит из зала.
В вестибюле его останавливает журналист с карандашом и блокнотом в руках:
— Сеньор маршал, не желаете ли вы сделать заявление по поводу смерти доктора Спасаньи?
— Доктор Спасанья, — говорит Бестиунхитран, скользя взглядом по ковру, как по бумажке, и заряжаясь красноречием, — был достойным, безупречным человеком. Кое-кому представляется, будто он был моим политическим соперником. Чушь. Единственное наше различие в том, что он — член Умеренной партии, а я — член Прогрессивной партии. Цель наша едина: благоденствие Пончики. Я не поддержал его кандидатуру лишь потому, что как прогрессист должен поддерживать кандидата своей партии, каковым является сеньор Агустин Мордона. Кончина Спасаньи — невозвратимая утрата не только для его соратников, но и для всей нашей республики. Это все.
Оставив журналиста впопыхах увековечивать его высказывание, Бестиунхитран идет к двери, где лакей, непрерывно кланяясь, подает ему шляпу и трость.
Президентский «студебеккер» с двумя головорезами на переднем сиденье и с Мордоной в углу заднего стоит перед домом Спасаньи. Бестиунхитран — в шляпе и с тростью — садится в машину. Перед тем как захлопнуть дверцу, он полушутливо делает Мордоне замечание:
— Бежишь как заяц!
— А что прикажешь делать, Мануэль?
— Не улепетывать, Агустин. Ведь это же тебе кричали «убийца».
Автомобиль трогается, разобиженный Мордона смотрит в сторону. Бестиунхитран, довольный собой, вспоминает:
— Но все обошлось хорошо. Я решил прикрыть твое отступление. Пошел в лобовую атаку и обратил ее в бегство. Эта женщина, однако, не такая заячья душа, как ее муженек… И некоторые другие.
Мордона, поджав губы, смотрит в сторону.
Бестиунхитран снимает шляпу и пиджак, ослабляет галстучный узел.
— Во избежание неприятностей и обвинений подобного рода надо, чтобы суд выглядел строгим и справедливым. Следует расстрелять одного или пару обвиняемых. Нужно отдать распоряжение судье. Завтра ты этим займешься.
Мордона с явным замешательством смотрит на него:
— Как же мы их расстреляем, Мануэль? Если мы им обещали свободу…
— А кто об этом знает, Агустин?!
Публика заполнила все места вокруг арены для петушиных боев. Терпкий запах пота
Петухи дерутся, подскакивают, бьют крыльями, истекают кровью. Вокруг них, за бортиком арены, мечутся, ничего не видя, кроме сражения, их владельцы: Бестиунхитран — твердый воротничок расстегнут и еле держится на одной пуговице; рубашка взмокла от пота, лицо пылает— и другой «петушатник», бедный замызганный парень в соломенной шляпе.
Петух Бестиунхитрана в клочья раздирает своего противника, который превращается в груду перьев и лужу крови.
Бестиунхитран спешит к своему петуху, поднимает его с земли, словно фарфоровую вазу, прижимает к груди, смотрит на петушка с отцовской гордостью, ловко снимает с него острые шпоры и сажает в клетку. В радостном возбуждении достает белый батистовый платок и отирает потный лоб и загривок. Некоторые игроки, сделавшие удачные ставки, бегут на арену и вручают ему свои выигрыши. Адъютант, очаровательный юноша в мундире, уносит клетку; Бестиунхитран с деньгами в руках подходит к сопернику-«петушатнику», подбирающему останки своего любимца, и протягивает ему несколько купюр; тот берет деньги, скинув соломенную шляпу.
Восхищенные таким великодушным жестом, наспиртованные зрители ударяются в слезливый сентиментализм и голосят:
— Да здравствует маршал Бестиунхитран!
И Бестиунхитран с триумфом шествует с арены, как после одного из своих лучших сражений. Его ждет хмурый Мордона и помогает ему надеть пиджак.
Глава III. Цена похорон
Следующий день станет исторической вехой в летописи Пончиканской республики. Землевладельцы, коммерсанты, чиновники, ремесленники и лакеи из богатых домов хоронят доктора Спасанью, а с ним и свои надежды на умеренный режим. Пеоны, рыбаки, грузчики, продавцы жареной тыквы и нищие заполняют Главную площадь перед дворцом, вопят и горланят, танцуют конгу и распевают куплеты, в которых просят Бестиунхитрана в пятый раз, невзирая на Конституцию, выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах.
Но самое важное происходит в палате депутатов. Сессия открывается в девять утра, присутствуют все десять депутатов, которые минутой молчания поминают усопшего кандидата от оппозиции. В десять тридцать депутат Благодилья от имени умеренных просит разрешения покинуть заседание, дабы принять участие в похоронах доктора Спасаньи. Председатель разрешает, но предупреждает, что, как принято в таких случаях, остальные члены парламента продолжат работу, сохраняя все свои полномочия. Поскольку умеренные — люди щепетильные, почитающие своим долгом присутствовать на погребении, и поскольку в повестке дня сессии значатся пустяковые вопросы, Благодилья, Пиетон и сеньор Де-ла-Неплохес — в глубоком трауре, со скорбными лицами — покидают форум. Не успевают они усесться в автомобиль, который должен доставить их к месту погребения, как депутат Дубинда просит — ввиду чрезвычайных, форс-мажорных обстоятельств — изменить повестку дня и перейти к обсуждению статьи 14-й Конституции, определяющей полномочия президента. Ходатайство удовлетворяется, и в одиннадцать часов пять минут, когда умеренные подкатывают к дому покойного, палата депутатов абсолютным большинством голосов (семь «за», «против» — нет никого) одобряет исключение параграфа, гласящего: «Президенту дозволено пребывать у власти лишь в течение четырех периодов и нельзя быть переизбранным в пятый раз».