Убежище
Шрифт:
Себастьян встал и протянул руку ди Сангро. Тот поднялся с его помощью и устремил на гладь озера взгляд, полный бесконечной грусти.
— Какое несчастье! Это поистине трагедия — для всего человечества! — Он обернулся к Себастьяну. — Если бы это оказалось правдой… Только представьте, как изменился бы весь Мир! Каким это стало бы бесценным даром для всех нас! Жить дольше, чтобы больше времени быть рядом с теми, кого мы любим, кем дорожим! Иметь в своем распоряжении больше времени, чтобы посвятить его изучению наук, путешествиям, познанию мира, открытиям… настоящей,
— Идите домой, — угрюмо сказал Себастьян. — Возвращайтесь к семье. Радуйтесь тем годам жизни, что вам остались. И оставьте меня в покое, дайте и мне насладиться остатком жизни.
Ди Сангро в последний раз взглянул на него и кивнул.
Вокруг ди Сангро шумели возбужденные голоса и хохот, но он их не слышал. Он сгорбился за столиком в углу таверны с очередной кружкой пива в руке, помутневшим взором уставившись на пляшущее пламя свечи и целиком погрузившись в свои мысли.
Все напрасно, с горечью думал он, все впустую. Растрачены годы, деньги, жизнь сына! И ради чего? Чтобы на старости лет оказаться в сотнях миль от дома, в какой-то дешевой таверне, пропахшей кислым пивом…
Даже хмельной туман не заглушал возмущения его уязвленной гордости, и он придирчиво копался в памяти, припоминая весь ход своего упорного преследования человека, который теперь называл себя Себастьяном Ботелхо, каждое случайно услышанное о нем слово, взгляд, брошенный в его сторону… В мозгу всплывали образы графини ди Черги с ее воспоминаниями о Венеции, мадам де Фонтеней и других людей, уверявших, будто в молодости они знали невероятно похожего на него человека. И каждый раз ему казалось, что все это бесспорно подтверждает существование того, к чему он так стремился, но упорно маячившее перед ним постаревшее лицо Себастьяна Ботелхо отбрасывало прочь вспыхнувшую было надежду.
Ди Сангро забыл о времени и все сидел в своему углу, погруженный в воспоминания о встречах с этим человеком, придирчиво перебирая все их разговоры, выражение его глаз, в котором ему виделась упрямая решимость скрыть от него правду… В памяти назойливо всплывала одна его фраза. «Лучше вам не пытаться узнать эту тайну, князь. Поверьте, она вовсе не дар судьбы, а ее проклятие! Истинное проклятие, не дающее тебе ни минуты передышки».
Передышки!
Он никогда не забывал ту отповедь, но сейчас его память вдруг связала последнее слово со смелым взором тогдашнего маркиза Монферра, в глубине которого читались необыкновенная усталость и какая-то загнанность…
Что, если Ботелхо все-таки нашел эликсир, но по каким-то причинам, которые ди Сангро даже представить себе не мог, прекратил его принимать?!
Кровь вскипела в ди Сангро, когда он понял, что его обманули! Он швырнул кружку на пол и с силой потер лицо, стараясь прояснить хмельную голову.
Проклятый маркиз в очередной раз сумел обвести его вокруг пальца!
Да, он состарился, но это вовсе не значит, что у него нет вожделенного эликсира. Он просто больше не пользуется им! А ди Сангро, как несмышленый ребенок, как последний дурак, попался
— Подлец! — в бешенстве взревел он, кое-как вылез из-за стола и, пошатываясь, пошел вон из битком набитой таверны, подталкиваемый бушующей в крови яростью.
Себастьян следил за легкими тенями от лунного света, бродившими по стенам спальни.
Тревога не давала ему спать. Вновь появившийся ди Сангро мог отнять у него сына или Терезию. Жаль, он не покончил с ним прямо там, на берегу озера, но теперь поздно жалеть. К тому же еще неизвестно, с кем он сюда прибыл, кто знает о его подозрениях. Значит, даже если бы он и убил князя, это не гарантировало бы ему спокойной жизни.
Его убежище раскрыто, а его душевный покой нарушил не столько сам ди Сангро, сколько его слова, до сих пор звучащие в ушах Себастьяна.
«Если бы это оказалось правдой… Только представьте, как изменился бы мир! Каким бы это стало бесценным даром для всех нас! Жить дольше, чтобы больше времени быть рядом с теми, кого мы любим, кем дорожим! Иметь в своем распоряжении больше времени, чтобы посвятить его изучению наук, путешествиям, познанию мира, открытиям… настоящей, полноценной жизни!»
О, Себастьян и сам не раз представлял себе ослепительные перспективы, как до него его отец и старый Исаак Монталто, мечтавшие своим открытием осчастливить человечество.
Но после их смерти ему пришлось одному нести тяжкое бремя. И он устал, он невыразимо устал и предал завещанную ему тайну.
Ди Сангро сказал правду. Это была настоящая трагедия.
Отнять у человечества такой великий шанс невозможно, недопустимо! Себастьян не имел права забывать о своей миссии.
Терезия пошевелилась и, опершись на локоть, заглянула ему в лицо. Взгляд ее стал встревоженным и серьезным: как всегда, она все поняла без слов.
— Нам нужно уехать, да? — спросила она.
Себастьян только кивнул и обнял ее нежное тело, облитое мерцающим светом луны.
С первыми лучами рассвета ди Сангро ворвался во внушительный особняк, грозно размахивая саблей и пистолем, и заорал, вызывая Себастьяна, но на его крики никто не ответил. Он растолкал появившихся слуг, пытавшихся успокоить его, и взлетел по главной лестнице на второй этаж. Толчком ноги распахнул резные двери спальни Себастьяна и Терезии, и его встретили тишина и пустота.
Они успели уехать, и он инстинктивно почувствовал — больше он никогда их не увидит.
Ноги под ним ослабли, он упал на пол, выронив оружие, и зарыдал.
Себастьян наблюдал, как носильщики перетаскивают на корабль сундуки и туалетный столик Терезии. Гавань была густо усеяна судами всех размеров — от крошечных финикийских фрегатов, по форме напоминающих серп луны, перевозивших мелкие грузы внутри порта, до высоких трехмачтовых кораблей, которые ходили по Атлантическому океану и связывали старый портовый город с Новым Светом.