Убежище
Шрифт:
– Хороша ли наша музыка?
– Хороша! – искренне откликался Сева, трудно было найти более благодарного человека. Саламандры притащили байдарку, охраняли его сон и ничего не потребовали взамен – только послушай наш оркестр.
А оркестр оказался недурным – такой и на земле нечасто встречается. Сева немного возгордился, потому что его провозгласили профессором подземной музыки и пригласили жить в Саламандровой впадине, сколько он пожелает, даже сказали, что если он уже взрослый, то ему подыщут самую красивую саламандроску
Но звание профессора, совершенно незаслуженное, он принял.
Часа через два Севе пришлось попрощаться с саламандрами, потому что доплыл до границы их царства. Ручей в том месте пробивался сквозь каменные завалы, и Севе пришлось потратить много времени, пока он смог перетащить волоком байдарку на чистую воду.
Шел второй день путешествия, и он клонился к концу.
А раз Сева все время вместе с ручьем опускался вниз, то наверняка уже достиг больших глубин.
На берегу следующего озерка он отыскал песчаный пляж и, вытащив байдарку, отдохнул. Он лежал на спине и размышлял о смысле жизни.
Правда, настроение немного улучшилось. Подумать только – преодолеть такое страшное препятствие и выбраться из него профессором музыки!
Вот бы Лолите рассказать – она бы обхохоталась. А потом бы удивилась: «Ты? Профессором? У саламандр? Так не бывает!»
Завтра саламандры будут выступать в Большом зале консерватории. Представляете – начинается концерт, и симфония посвящается нашему другу, известному путешественнику и авантюристу Всеволоду Савину.
Так что, держись, Лолита! Место в первом ряду тебе обеспечено.
Почти ко всему привыкаешь. Но не сразу.
Пустота и чернота уже не так пугали, как в первый день, но совсем не обращать на них внимания невозможно.
Помните, как сказал Амундсен: «К холоду привыкнуть нельзя. Но можно научиться его терпеть».
Подземелье не совсем пусто. Спелеологи, то есть исследователи пещер, говорят, что через двадцать или сорок дней теряешь чувство времени и даже немножко сходишь с ума.
Но Сева не рассчитывал задерживаться в недрах Земли так надолго.
Когда лежишь и сон не идет, когда холодно и приходится ночевать в байдарке, чтобы по тебе не пробежала какая-нибудь мокрица, ты слышишь звуки, которые человеку в обычной жизни не услышать.
Над головой по потолку пробегали паучки – бесшумные и ловкие, – но Сева слышал их шаги.
А среди ночи разбудила летучая мышь – как она забралась в такую глубокую глушь, ума не приложить. Но ее писк был слышен Севе.
Пора вставать.
Пора выбираться из-под теплого одеяла, связанного лапками летучих фей и дюймовочек.
И Сева почувствовал себя точно так же, как утром, в декабре, когда надо подниматься в школу.
За
Сева зажег фонарь на лбу и большой фонарь на носу байдарки. Стало светло и как будто теплее.
Можно умыться, позавтракать, и начнется третий день путешествия.
Как там дома? Мама не беспокоится? Вот бы написать письмо Лолите! А может, Кристине?
Когда Сева умывался, к рукам подплыли белые плоские рыбы, уродливые, полупрозрачные, и можно разглядеть, как внутри их дергаются вены и кишки, а глаза их тоже белые и даже затянуты белесой пленкой. Наверное, в действительности они маленькие, мальки, но тут Сева от них отшатнулся и не стал мыться, пока они не уплыли.
Аппетит они Севе испортили.
Сколько еще плыть?
Путешествовать в темноте уже надоело.
Все героические поступки Сева уже совершил.
Рассуждая так, Сева столкнул байдарку в воду, и ручей понес его дальше.
Скучать не пришлось. Потому что ручей не был спокойным потоком, в котором можно было расслабиться. Минут десять он еле полз по широкой пещере, потом втискивался в узкую щель и несся жгутом белой пены в тартарары, где ручей превратится в водопад и разобьет байдарку вместе с ее пассажиром. Вот ручей попал в завал, и пришлось тащить байдарку по камням.
В тот день очередная щель оказалась настолько узкой, что байдарка четыре раза застревала между камней. А коли байдарка была шириной лишь в два-три сантиметра, то можете представить, насколько тесно сходились стены трещины.
В другом случае он испугался бы лезть вперед, чтобы не застрять совсем, но теперь мысль о том, что придется карабкаться обратно, так и не достигнув цели, была столь ужасна, что Сева в отчаянии плыл по течению ручья.
Враги и всякие гады ему больше не попадались.
И так он медленно, борясь с природой, плыл по течению и вдруг услышал удар.
Будто трещина, по которой устремлялся ручей, текла не в сплошной горной породе, а между стенок, а за этими стенками были темные залы или коридоры. Так там, за стенкой, что-то уронили. Потом снова.
Вдруг рассыпались каменные глыбы.
И донесся скрежет.
Сева замер.
Кто там мог быть? Причем большой, твердый и сильный. Он словно проламывал горную породу.
Некоторое время Сева не шевелился.
Он остановил байдарку и слушал.
Время от времени звук раздавался снова. Потом – тишина.
Севе захотелось постучать в стену – может, отзовутся?
Но удержался.
Если там враги – а кто еще может здесь оказаться? – то они узнают, что ты здесь, и прорвутся сквозь стенку.