Убили Винни
Шрифт:
Надо было поговорить с Шантель: у меня уже начал вырисовываться кусок плана. Я сперва пошел к Рики, спросить, все ли чисто. Опять же и у него можно было что-то узнать.
Рики поглядел в глазок и открыл дверь.
— Ники, здорово!
— Здорово.
Он улыбнулся.
— Что, опять к сеструхе моей будешь подкатываться? Ну давай-давай, попытка не пытка.
— А дома она?
— Дома. Заходи. Ром с колой будешь?
— Буду.
— Ты иди сразу на кухню, а то они там видик смотрят. Я тебе принесу.
В
Пошел на кухню, а там — Норин. Бутер себе намазывает. Я с ней раньше никогда вот так вот, один на один, не был. Она улыбнулась:
— Привет, как жизнь молодая?
А у нее еще духи были какие-то — закачаешься.
— Какие у тебя зубы красивые, — говорю. Глупость, конечно, только я рядом с ней вообще ничего не соображал, у меня даже ноги тряслись.
— К зубному надо ходить. Ну что, как твои дела?
— Уходишь?
— Да вот на рейв собралась…
— Пойдем вместе, у меня тачка внизу.
Засмеялась, язык розовый. Мне пришлось присесть.
— А ты ее купил или покататься взял?
— Покататься.
— А обратно вернешь?
— Ну… вообще, идея хорошая. Может, и верну. Надо же, а я сам-то и не додумался. А если я тачку куплю — пойдешь?
Она села рядом на стол, наклонилась так, что можно было ей в блузку заглянуть, но я побоялся.
— Ники… Ники, я ведь уже тебе говорила. — Она помолчала минутку. — Я с ворами не встречаюсь. И с убийцами не встречаюсь. И с насильниками… — Она задумалась на секунду. — И с поджигателями, и с наркоманами, и с киллерами, и с теми, кто не может нормально машину водить. Понятно говорю?
— Слушай, а кто же тогда остается? Никого ведь!
— Да знаешь вот, есть кое-кто. А ты пока сюда не вписываешься, извини.
— Я не поджигатель.
— Ну да, это единственное, что ты «не». В общем, не встречаюсь я с уголовниками, понимаешь? И мне не надо, чтобы у меня мужика в разборке убили. Хочешь со мной встречаться?
— Хочу.
— Тогда решай. Завяжешь — посмотрим, может, и соглашусь.
Я подумал.
— Нет, это уж перебор будет…
— Ну, спасибо!
— Нет, я для тебя все сделаю, ты же знаешь, просто…
И тут бац — Рики приперся с подносом.
— Ну, как вы тут?
При нем уже нельзя было. Хотя я и сам не понял, хотел я дальше договаривать или нет. Ладно, в любом случае он напряжение снял. Норин пошла вымыть тарелку и все прочее. Я сидел и смотрел на ее попу. Потом она сделала мне ручкой и пошла в ванную. Под душ, наверно. Наверно, лифчик сняла.
— Нет, Рики, сестренка у тебя, конечно, что надо.
Он засмеялся:
— А то ж!
Он налил нам рома с колой. Я отпил, чувствую: тепло пошло. Потом понемногу оклемался. (Мне показалось, я после этого разговора час в трансе просидел.) Вспомнил, зачем пришел.
— Ты тех троих больше не видел?
— Тех, что Винни
— Ну да.
Рики взял стакан, отпил, подумал. Потом еще отпил.
— Ники, еще раз говорю: они крутые. Если ты и дальше будешь, они тебя убьют…
Я пил ром и ждал.
— Лучше брось это все, съезди куда-нибудь. Ты мне друг, хочешь, я тебе через Норин дешевый билет устрою, отсидишься где-нибудь…
— Видел ты их? Может, не в доме, а вообще в районе?
— Одного видели в Сикамор-корт… Я не хочу, чтоб они и тебя порезали, понимаешь?
— Спасибо.
— Да не за что… Я вот, знаешь, что думаю: они ведь, если узнают, что я тебе сказал, они ведь могут и сюда прийти…
— Не бойся, не узнают.
— Неизвестно. Если они уже видели, как ты сюда шел…
Мы пили теплый ром, уже без колы. Потрепались, видак посмотрели, музыку послушали. Потом думаю, пора идти.
— Знаешь, я, пожалуй, пока тут у вас не буду светиться.
— Спасибо. Ты же меня знаешь: я не о себе, у меня родители.
Я его обнял, типа как благодарность. Не видел даже, как Норин уходила. Правда, потом год еще представлял, как она в душе моется. Потом пошел к Шантель. Паршивое, кстати, получилось мероприятие.
Копы на этаже уже не дежурили, никого видно не было. Спустился, постучал. Мне повезло, что она была дома, но дальше пошло хуже: открывает она дверь, смотрю: вся обколотая. Язык заплетается, ноги заплетаются, глаза вытаращены, зрачки в полглаза.
— Ой, Ники, здорово.
— Привет.
— Кофе будешь?
— Нет, спасибо. Ты как сама-то? Нормально?
— Нормально.
А у самой изо рта по подбородку течет.
С героинщиками лучше всего разговаривать либо когда им уколоться надо, либо когда они уже обкололись до полного пофигизма. Шантель все уже было глубоко фиолетово.
— Ты куда теперь к нему ходишь?
— К кому? Ты о чем?
Под героином все врут.
— Ты у Окемы берешь?
Она аж подскочила:
— Ты откуда знаешь?
— Ты сама в прошлый раз сказала, что у африканца берешь. Он до сих пор тут толкает?
— Может быть.
Завалилась на спинку дивана, юбка задралась до пупа. Вижу, сейчас отрубится.
— Может…
— Где у него точка теперь? Если он отсюда съехал, у него еще где-то должно быть место… или он приезжает-уезжает?
— Место должно быть…
Черт, мне даже жалко стало копов, что они все время с такими общаются.
— Где? Где точка у него?
— У кого?
— У Окемы! Есть у него точка на Сикамор?
— Сикамор? — Она малость просветлела. — А ты откуда узнал? Да, на Сикамор…
Она отрубилась на минуту, потом очнулась.
— Ты за герой к нему? Он сюда каждый день ходит.
Значит, это она так думала, что он живет на Сикамор, а что на самом деле, неизвестно. Он не хотел, чтобы она к нему шлялась, и приносил ей на дом.