Убили Винни
Шрифт:
Мы встали в очередь на бильярд, рому выпили, расслабились, музычку послушали на автомате: Джимми Клифф, Питер Тош… Хорошо потусовались. Две игры сыграли, пошли смотреть, как народ в карты режется. Я ничего не опасался: Мики Дресслер в такие места не ходит.
Потом смотрю — и глазам не верю.
Входит сержант Грант из Чингфордского отделения! В нормальной одежде, а все равно видно, что сволочь.
Я:
— Ё-ё-о!..
А он мне:
— Что, Ники?
— А ты чего тут делаешь?
— Да с тобой
— Нафиг-нафиг! Я таким не занимаюсь.
Как он меня нашел, не спрашиваю — не дождется.
— Да я не про то, Ники, ты же меня знаешь.
— А то ж! Прошу прощения, забыл представить. Флокс, это сержант Грант из чингфордского отделения, мент хитрожопый, специальность — нападения на сотрудников полиции. Живет в Эппинге… ну, дальше и так понятно.
— Хороший район, между прочим. А ты кто? Его телка новая?
— Ага, и квартирка у тебя ничего: тут хапнул, там хапнул. Давай говори, хрена тебе надо?
— А вот это уже клевета, Ники. Знать бы надо, не маленький. Ну все, ладно, я не трепаться с тобой пришел. Не знал я, однако, что ты крикетом увлекаешься и такое говно слушаешь. Ну да ладно. Пошептаться не желаешь?
— Ага, щас.
— Это в принципе тебе надо, а не мне. Просекаешь?
— Вроде того.
— Ты с крутыми ребятами связался, Ники, это тебе не в канасту играть.
— В какую еще канистру?
— В канасту. Эх, молодняк… Ладно, слушай…
— Отвали.
— Не знаешь, у кого из ваших «мерс» есть?
— Да у нас тут у всех «мерсы».
— А чтоб не ворованный?
— У дилеров есть, у ментов продажных…
— Между прочим, когда Винни убили, там рядом «мерс» видели.
— И что? Да тут старых «мерсов» полно.
— Новый.
— И дальше?
— Мы номер записали. Нам кто-то позвонил и назвал номер. Пальцем показывать не буду, но тебе должно быть интересно…
— Ну и?
— Его и в Кэннинг-Тауне видели, и в Сильвертауне. И в Лаутоне тоже. Номер знаешь какой? К267 MML.
Пауза.
— Я ведь так просто… Мало ли, думаю, вдруг тебе интересно…
— А я вот думаю, что пусть лучше меня порежут, а я их все равно закрою. Отвали.
— Да я ведь, в общем, предупредить хотел. Чтобы ты не ждал, готовился. Думал, может, тебе пригодится…
Он мне еще так ручкой сделал, вроде как королева или мировой судья.
— Бывай.
Он пошел на выход, а все же знают, что он коп — народ его обходит, как будто наступить боятся.
У него еще волосы из ушей росли.
Скоро и мы пошли домой. Если Грант не наврал, значит, я знал, кто ездит на том «мерсе».
Рой Флауэрдью, мой адвокат.
Я всю дорогу бога поминал.
Флокс молчала.
Позвонил Рамизу с сотового.
— Рамиз, знаешь, кто тех троих навел?
— Кто?
— Рой! Адвокат мой. Он их привел.
— Ну ни хрена себе!
— Что делать будем?
— Ничего. Ничего не будем делать. Мы его тебе оставим. Ты с ним еще встречаться будешь?
— Вообще-то мы с ним не договаривались…
— Хорошо. Тогда сперва в Центре разберемся, а потом ты им вплотную займешься.
— Получается, вообще все на мне.
— Это бизнес, Ники.
— Блин, Рамиз… Ладно. Просто посоветоваться хотел, что делать.
— Ничего не делай. Посмотрим, как оно пойдет. Понял?
— Да.
Ну вот, теперь еще и Роем заниматься. Жизнь пошла тяжелая, все самому приходится делать.
Лег — спать не смог, всю ночь проворочался. Зато понял наконец, что мне тогда у Роя не понравилось. Во-первых, он спрашивал, кого я убить собираюсь, хотя это не его дело, а во-вторых, он про Тину вспомнил, что я с ней спал. А ведь Тина-то — это давно было, тогда еще у меня не он был, а миссис Меллоу. Откуда же он узнал? Вряд ли она ему это рассказала. Скорей всего, он знал, что я к ней ходил. Значит, за мной следили.
Так это Рой, сука, их привел. Понятно, с каких барышей у него стол в полкомнаты.
Вот, помню, когда мой отец уходил — вот это ночь была.
Козлина — это вроде отчима, а до него еще был мой настоящий отец.
Мне тогда было лет восемь, а Шарон совсем мелкая была. Сидим мы втроем с мамой в субботу в девять вечера, телек смотрим, наверно какого-нибудь «Крутого Уокера». Вваливается отец, пьяный в муку. Ну, никто на него внимания не обращает, дело обычное. Только непонятно, чего он так рано взыскался. Видно, деньги кончились.
— Пожрать дай.
Мать:
— В духовке стоит.
— Холодное все?
— Холодное. Ты бы еще попозже пришел.
— А ты, зараза, подогреть не могла?
Пошел, вернулся с тарелкой, говорит нам с Шарон: двигайтесь. Подвинулись, он сел, стал жрать. Потом говорит:
— Говно.
Все молчат. Тогда он говорит:
— А эти чего сидят? Совсем, что ли, сдурела, за детьми не смотришь? Ну-ка, встали, гаденыши, и спать пошли, живо! Вас завтра в школу не поднимешь.
Я мелкий был, а уже повякивал. Говорю ему:
— А мы в воскресную школу не ходим.
Он мне подзатыльник.
Мать:
— Ребенка не трогай, урод!
— Борзеют много. Пошли спать, я сказал! А ты у меня сейчас…
Повернулся, хотел ее ударить, а тут я:
— А ну руки убери, пидор недотраханный!
Что такое пидор, я тогда вообще не знал, да и в остальном, в общем, тоже слабо разбирался, честно-то говоря. Шарон разревелась, отец швырнул в мать тарелкой, снес с полочки какую-то фигню фарфоровую.
Дальше понеслось. Вообще, дело обычное, только в этот раз он уходить собрался: