Убили Винни
Шрифт:
Я этим тоже иногда промышлял. Был у нас тут один хмырь лет под пятьдесят — с ним круче всего получилось. Он говорил, что за кражу сидит, но нам охранники шепнули, что он девочек насиловал. Я дождался, когда его со свидания повели (тогда охранников не хватало), и дал ему в зубы как следует. Кровищи порядочно было, надо сказать. Главное — они тебе никогда не отвечают.
А с этим стукачом я не горел связываться. Мне выходить через две недели, из-за козла какого-то надбавку к сроку получать не хотелось. Повезло мне, что так обошлось.
И вот оставалось мне, как я уже сказал, две недели, и тут ко мне подселили этого черного. Худющий и злой, как сволочь: вообще не жрал и молчал всю дорогу. По всем — полный дебил. Я бы так и решил, но он, когда пришел, огляделся, на меня посмотрел и говорит:
— Знаешь что?
— Что?
— Дурак ты.
Лег на койку и три дня молчал.
За три дня один раз отлил, и больше ничего. Это я точно знаю. Правда, он и не жрал ничего. Может, когда вообще не ешь, и в туалет не хочется? За все время один раз с койки слез — к толчку и обратно. В спортзал не пошел, в столовую не пошел, ведро выносить не стал. Я сидел смотрел, как у него щетина отрастает. У черных, кстати, вообще борода медленней растет. Даже если не считать время, которое каждый волос закручивается, — все равно.
На третий день я сходил, принес «Л'Экип». Смотрю, он глазами за мной следит. Лег, читаю. Он минуту где-то молчал, как обычно, потом говорит:
— Ты что же, по-французски можешь?
Я чуть с койки не упал.
— Да нет! Я так, картинки смотрю.
— Ну ни хрена! С интеллигентом посадили! В Африку поедешь со мной?
— Сегодня не могу: дел по горло.
— Ты особо-то не выеживайся, говори: поедешь или нет?
— Нет.
— Блин.
— Тебе сколько дали?
— Два.
— Только что?
— Ну да.
— Если хочешь досрочно выйти, давай есть начинай. Тут кто не жрет, не ссыт и молчит, как рыба об лед, — таких не любят. Здесь любят нормальных, которые обществу не угрожают. Говорить научишься, гадить начнешь — через год выйдешь, как нефиг делать.
— Сам-то давно?
— Шесть лет. Выхожу через две недели.
— За что?
— Человека убил.
— Нормально.
Этого вообще ничем не пробьешь.
— Ладно, Нельсон ты наш Мандела, зачем я тебе в Африке-то нужен?
— Переводчиком будешь.
— Переводчиком? Нет, ты уж извини, я что-то как-то зулусский в школе не учил. Способностей не было.
Он на меня так посмотрел — я думал, еще дня на три замолчит.
— В Африке по-французски говорят.
— Да ладно! Что это за страна такая, где по-французски говорят?
— Сенегал, — и даже глаза закрыл: типа это святое.
— Что еще за Сенегал? Баба твоя, что ли?
Он глаза открыл, ноги с кровати спустил — прямо расходился парень.
— Се-не-гал! Ты издеваешься, что ли?
— Нет.
Он тогда целую речь произнес.
— В
— И сколько на это все времени уйдет? У меня, вообще, дел-то много, народ со мной работать любит. Да, и как тебя звать-то, кстати?
— Слип. Два, может, три.
— Что «Слип»? Какие два-три?
— Звать меня Слип. Два-три года это все займет. Я хочу своих предков найти.
— Слип — это что, французское имя?
— Какое французское? У меня отец с Ямайки, а мать из Гваделупы. Она до трех лет по-французски говорила, а потом все забыла. Она мне рассказывала, что у нее то бабка, не то прабабка была из Сенегала. Рабыня, наверное. Я хочу это все выяснить. Параллельно буду дела делать и предков искать.
— Дела, говоришь? А как у них там в Сенегале воруют? Так же, как здесь?
— Иди на хрен! Если ты там у брата моего украдешь, я тебе шланг отрежу!
— А как там жить, если не воровать?
— Компакты продавать будем! Знаешь, что там пока с компактами дефицит? И с компьютерами тоже. И одежды нормальной нет, как у нас в магазинах.
— Про магазины мне не надо рассказывать. Я по магазинам спец. Только думаешь, будут у тебя все это брать: диски, компы? Кому они там нужны в Африке?
— Так надо спрос создать! Ты что, Маркса не читал? Капитализм на том и стоит, что спрос создается и все своих братьев обдирают. Мне самому погано таким заниматься, но надо как-то предков-то найти. Запомни: производство основано не на удовлетворении потребностей, а на получении выгоды, и рабочие не могут использовать плоды своего труда. А мы с тобой используем!
Мне такой расклад понравился, только была одна загвоздка.
— Слушай, Слип.
— Да?
— А ты за что сидишь?
Он буркнул:
— За ввоз.
— А как погорел?
— Как-как! Поехал на Ямайку, купил лицензию на вывоз кокосов. В кокосы набил травы. Потом один гад настучал, меня в Хитроу и прижали.
— И что, получил на орехи?
— Не смешно. Я тогда в первый раз на отцову родину ездил. Блин, вот на Ямайке круто!
Ну вот, я уж было губу раскатал, уже, можно сказать, сделки проворачивал на Тихом океане, а тут вдруг выясняется, что он на кокосах погорел.
— Ничего, — говорю, — лицензия нам еще пригодится. Можно будет диски в кокосах провозить. Для начала.
— Слушай, достал уже шутить!
— А дюны большие там есть?
— Хрен их знает…
— Лучшее, что я вообще в жизни видел, — дюна во Франции. Огромная. Они в Африке тоже должны быть, между прочим. А с этим делом там как?
— Все замужем.
— Плохо.
— Так ты едешь или нет?
— Еду. Будем твою бабку искать. Опять же позагораю, девчонку закадрю — должны же там быть какие-нибудь незамужние.