Убить Батыя!
Шрифт:
«Лукоморье» шло на ура и у детской, и у взрослой аудитории, впрочем, и «Евгений Онегин» тоже. Через день местная малышня ходила за мной хвостами, то и дело подставляя ладошки для «сороки-вороны», которая кашку варила. Однажды я в очередной раз рассказывала «Машу и медведей» в лицах, мелюзга с визгом бросалась прочь, когда старший медведь грубым голосом интересовался, кто сожрал его кашу, но тут же возвращалась обратно, чтобы услышать тонкий жалобный голосок обиженного Мишутки.
Я так увлеклась, что не заметила Вятича, стоявшего у самой двери. И только когда «поднялась на дыбы» в образе Михайлы
Мои моноспектакли на непонятном, но мелодичном языке имели оглушительный успех, но у меня нашлось и другое занятие, больше соответствующее моему предназначению, как я его понимала.
На второй день нашего пребывания ко мне подошел один из эрзя, покрутил в руках мой лук, сокрушенно покачал головой и что-то сказал. Я только развела руками. И без качаний головой прекрасно понимала, что лук у меня не ах, но Вятич не спешил мне менять, все равно стреляю плохо. А вот эрзя решил это сделать.
Он рукой поманил меня за собой, показал, чтобы подождала, и вынес другой лук. Он был чуть больше моего, и форма немного иная, но в общем удобно.
Дядечка тут же принялся показывать мне, как ловчее держать налучье, как натягивать тетиву, как вовремя убирать пальцы… Обучение пошло как по маслу, через час я, уставшая, но счастливая, уже ловко отправляла стрелу точно в цель на гораздо большее расстояние, чем раньше.
Всячески поблагодарив хозяина знаками, я попыталась выяснить, что должна заплатить. На мое счастье, пришел один из дружинников инязора, знавший русский. Он отрицательно покачал головой:
– Нет, платить не надо. Это подарок.
– Спасибо, но это слишком дорогой подарок.
– Это лук его дочери, она была хорошей охотницей и ловко била белку в глаз. Но лук боевой. Бектяш хочет, чтобы ты тоже хорошо била, ты сможешь, ты упорная и крепкая. А платы не нужно, ты хорошо рассказываешь детям истории, Бектяш любит тех, кто любит детей.
Пришлось еще не один раз приложить руку к сердцу, благодаря за роскошный подарок.
Увидев у меня лук, Вятич чуть присвистнул:
– Откуда?
– Подарили. И стрелять, между прочим, научили.
– Да ну?
– Ну да!
Потом я задумалась, почему Вятич так и не смог толком научить меня стрелять. Почему я, легко владевшая мечом, уже накачавшая силу в руках, становилась абсолютно бестолковой, когда дело касалось лука? И вдруг поняла.
Все, как когда-то в Козельске с Лушкой, когда я переучивала ее читать. Сестрица буквы знала, но произносила их названия вместо звуков. Когда это разъяснилось, Лушка моментально стала читать, как все нормальные люди. Так и я. Вятич научил меня правильно держать налучье, тетиву и стрелу, но когда он вставал за спиной и, обняв за плечи, начинал вместе со мной натягивать тетиву, мое дыхание напрочь сбивалось и руки слабели. Его, кстати, тоже. Нормально дотянуть тетиву не получалось, прицелиться тоже, и я просто бросала это занятие.
А здесь мне показывал мужик, у которого дыхалка
Уже наступила настоящая золотая осень. Лес стоял роскошный – то кроваво-красный, то золотисто-желтый, то темно-зеленый из-за елей, то просто зеленый со стволами янтарно-коричневых стволов сосен. Красотища…
Мужчины быстро ставили новый дом для одного из жителей веси взамен недавно сгоревшего. Когда умелых рук много, все получается быстро и ловко.
После новоселья мы уехали в следующую весь. Она тоже была глубоко в лесу.
– У эрзя есть города?
– Как у русских с большими домами? Нет, нам не нужно. Если построить такой город, люди не будут из домов видеть лес.
Но город все же оказался, до него мы добрались уже в середине осени. Я даже отдаленно не представляла, где мы находимся, вокруг лес, лес и еще раз лес. Наверное, если влезть на самую высокую сосну, то ничего, кроме стены деревьев, не увидишь…
«А вокруг голубая… голубая тайга…»
– Что?
– Да так, песенку какую-то вспомнила. Где мы находимся, не знаешь?
– Вроде Саровское городище… Речки Сатис и Саровка…
Так, уже легче. Саров – это Арзамас-16. Чтоб мне это о чем-то сказало! Где у нас Арзамас да еще и 16? Точно! Где-то там, в лесах.
Нет, я пространственным кретинизмом не страдала, но кто из нас, живущих в Москве двадцать первого века, сможет с лету вспомнить взаимное расположение небольших городов матушки-России? Да еще и тех, в которых ни разу в жизни не был.
Где Саров, который Арзамас-16, каюсь, так и не вспомнила. Пусть простят мне этакое безобразное отношение к их любимому городу жители Сарова… Зато, если вернусь, непременно расскажу, как выглядел их город в умопомрачительной древности. Меня вдруг осенило: я вообще должна все запоминать, запоминать и еще раз запоминать! Иначе командировочка пройдет зря.
Так, начинаем запоминать! В речку Сатис под острым углом впадает речка Саров. На образованном ими остроугольном мысу стоит город. Конечно, он не похож ни на Козельск, ни тем паче на Рязань. Никаких луковок соборов, никаких колоколен, крепкие стены ограждают деревянные постройки, правда, часто в два этажа.
Все из таких толстенных бревен, что я просто не понимала, как вот этакое можно срубить топором, не говоря уже о необходимости притащить из леса и поднять на высоту второго этажа. Вокруг люди как люди, рослые, конечно, крепкие, особенно женщины по сравнению со мной (я против них пигалица). Красивые, сероглазые, светловолосые… очень стройные, у всех прямые плечи без малейшего намека на сутулость.
Отвлеклась, про самих эрзя потом, сейчас о городе. В нескольких метрах от основной стены в землю, как и в тех весях, что мы проходили, врыты колья из целых стволов с наклоном наружу. Колья, как и все остальное, огромные. Хитро, потому что, перебравшись через них, штурмующий попадал в пространство, которое прекрасно простреливалось со стены, и на некоторое время поневоле застревал. Не говоря уже об осадных машинах, которые через эти колья просто не перетащишь. Хотя какие осадные машины, если мы на лошадях цепочкой-то по лесу с трудом пробирались!