Убить Бенду
Шрифт:
Юлий, крепко сжимая в кулаке две серебряные монеты, перешагнул порог комнаты, куда его привели. Осмотрелся. В раскрытые ставни щедро вливалось полуденное солнце и ярко освещало самую середину комнаты, оставляя невидимым все, что находилось вдоль стен. Середина была пустой. Юлий, щурясь, стал вглядываться в густую тень. Быстро привыкающие к свету глаза различили пару больших сундуков слева и широкую низкую кровать справа. Больше в комнате ничего не было, не считая груды разноцветной одежды на кровати. Юлий завертел головой, пытаясь разглядеть что-нибудь еще, но
– Заметил. А смотри же ж, и впрямь ничего. Не замерз, голуба?
Круглое, похожее на затертую серебряную монету лицо с нечеткими, как бы размытыми чертами: лысые брови, щеки и подбородок, бледные тонкие длинные губы, приплюснутый нос... Широко расставленные водянистые глаза навыкате смотрели как приклеенные, и Юлий почувствовал себя неуютно.
– Замерз, – шмыгнул он носом. Сначала мальчик подумал, что этот человек – сам Кривой Палец. Но вот руки его лежат на обтянутом желтым шелком животе, и все пальцы совершенно нормальные, ровные, похожие на кровяные колбаски, которых Юлий никогда вроде и не пробовал, но видел, как их проносили мимо на лотке. К тому же Кривой вряд ли стал бы разговаривать с каким-то нищим с улицы...
– Тя как звать, голуба? – спросил разодетый.
– Юлий, – сказал мальчик. Поняв, что перед ним не самый главный и страшный бандит, он успокоился и подошел ближе.
– А мине Аластер звать, – представился человек и спустил ноги с кровати. – Тока какой же ж ты Юлий? Я Юлия видел – калека безногий, пять лет ужо перед тюрьмой сидит и махонький такой... А? Што скаж?
– Меня колдун Бенда вылечил! – обиженно крикнул мальчик. – Глаза отвел и запортил! Да если б я знал, что это сын булочника идет, я б рази у него попросил копейку? Да ни в жисть!
Тот, кто представился Аластером, грузно поднялся на ноги – лежал он прямо в ботинках – и обошел вокруг чистого, сияющего парнишки.
– Какого булошника сын? – спросил он. – Не, погодь, как, во так взя, заклинанье сказа – и ты разом красивенький, здоровенький? Ты же ж на две головы подрос, три кинжала те в задницу!
– Не надо... – отступил Юлий.
Аластер засмеялся:
– Да не, эт я шутю, не боись. Про колдуна расскаж лучше. Как звать, гришь?
– Бенда, сын булочника, на улице у тюрьмы лавка его, – отбарабанил мальчишка. – А что, зарежете?
– Хе-хе, – засмеялся человек. – Не, не сразу. А кой чего вылечит, мож, и вовсе живой останется. А ты шустрый, голуба!
– Нет, вы его убейте! – настойчиво произнес мальчик и для убедительности подергал человека за полу голубого, шитого золотом кафтана. – Я рази просил меня портить? Как я теперича буду просить, такой весь здоровый?
Аластер посмотрел на мальчишку внимательнее:
– Во крысеныш. Он же ж тя спас, ты же ж ужо подыха.
– А я не просил меня портить! – запальчиво крикнул Юлий. – Он меня заколдовал! У меня теперь все ноги больные, вон! – И он, повернувшись спиной, по очереди подняв ноги, показал свои ступни. Кровь
Аластер покачал головой, поцокал, провел горячей ладонью по голой ноге Юлия. Мальчик, задрожав, попытался завернуться в полотенце, но кусок ткани был небольшой, и свисающие с плеч концы едва прикрывали живот и спину.
– И вовсе замерз, – сказал человек и показал на один из сундуков у другой стены. – Идь туды, одежу се возьми, какая пойдет.
Юлий недоверчиво посмотрел на Аластера, на сундук... Одежда? Ему? Просто так?
Аластер улыбнулся и кивнул. Мальчик, переступив с ноги на ногу и поковырявшись в ухе, бочком подошел к сундуку. Оглянулся. Потрогал пальцем железную обивку на углах. Обеими руками взялся за крышку, поднатужился, присев, и приподнял ее. Остановился, выдохнул, вдохнул глубоко, откинул крышку, так что она грохнула по стене. Сунул голову в сундук, затем залез по самые плечи, покопался там.
– Нету! – жалобно воскликнул он. Вылез и добавил: – Во всяком случае на меня ничего.
– Умненький какой, голуба! – восхитился Аластер. – Тока как же ж нету, когда я сам и кла? Не, ты внимательней смотри, голуба!
Паренек снова наклонился над сундуком. Аластер, приблизившись к нему, сунул руку в сундук и вытащил толстый широкий ремень, одним концом прикрепленный к стенке, перекинул мальчику через спину, прижав его животом к краю, и быстро застегнул на пряжку, вделанную по другую сторону.
– Эй, вы чего, пустите! – закричал и задергался Юлий.
Аластер погладил его по спине.
– А чего, и пущу. Потом. Ты успокойсь, расслабьсь, тогда не больно бу
Юлий услышал бряканье расстегиваемой пряжки, шелест падающих штанов, почувствовал горячие руки на своем голом заду и завопил что было сил:
– Спасите-е-е!!!
– Ну-ну не убиват же ж, – ласково пробормотал Аластер, принимаясь за дело.
Под лестницей стояли двое громил и слушали крики и плач Юлия.
– Так ему, гниде, и надо, – с удовлетворением прошептал один.
– Как тело будем тащить, ты сразу-то монеты не шарь, а то Аласт может заметить, – отозвался другой.
– Ясное дело.
Минут через двадцать, когда на втором этаже все затихло, оба бандита замерли, уставившись на лестницу в ожидании. Они не обманулись: на верхней ступеньке показался пожилой бандит.
– Эй, братки, хто свободен, тело унесите!
Громилы наперегонки взбежали по лестнице.
– Че, Аласт звал?
– Да, идите.
Но когда перемигивающиеся бандиты вбежали в комнату, столкнувшись в дверях и еле протиснувшись вдвоем в дверной проем, они увидели, что мальчишка жив. Более того, сидит на кровати рядом с главарем, кутается в какую-то тряпку, размазывая слезы, а главарь хлопочет вокруг, вытирает гаденышу сопли и сует в рот конфету.
– Во, вы тута, – обрадовался Аластер, увидев застывших на пороге громил. – Бежите вниз, голубы, несите жратву да одежу какую мальчонке по плечу. Живо! Чего встали?