Убить Бин Ладена
Шрифт:
— О нет, дорогой мулла, вот тут вы ошибаетесь. За простотой вашего вопроса — незаурядный ум, в ответе же этого болвана — непроходимая тупость.
— Но внешнее сходство идеально, — поощрил Закир, тем самым, как бы, вызывая собеседника на дальнейшее обсуждение. — Я от души вас поздравляю и если вам нужна будет моя помощь, или просто совет, всегда можете на меня рассчитывать.
— Обязательно воспользуюсь, я уже чувствую, что и в этом деле вы сможете подсказать мне что-то толковое и необычное. А вечером я кое-что рассажу вам, поподробнее, — словно решившись, заявил Шамс-ад-Дин. — Не сомневаюсь, что ваши советы могут оказаться для меня весьма ценными, — повторил он еще раз. — А сейчас давайте вернемся в лабораторию.
Закир не мог отнести себя к глубоким знатокам химии, но и его знаний вполне хватило, чтобы оценить современное оборудование
Вечером, когда они уединились, Шамс-ад-Дин первым делом, не спеша, заварил себе зеленый чай. Он обожал этот напиток, затейливо расшитый бархатный мешочек с заваркой и травами непременно держал при себе и никому заваривать не доверял, священнодействуя с чайником собственноручно. За вечер он выпивал по нескольку чайников и утверждал, что именно этому чудодейственному напитку обязан своим крепким здоровьем. Отхлебнув из пиалы и, удобно откинувшись на подушки, Шамс поведал Закиру, что идея с двойниками и ее осуществление целиком и полностью принадлежит ему лично. Пороха он, конечно, не открыл и колеса не изобрел, так как двойники даже в древние времена были у многих правителей, но ему удалось поставить это дело на поток. Сегодня количество двойников Бин Ладена уже приближалось к десятку.
— Вы же знаете, как невероятно везуч шейх, да продлит Аллах годы его, — говорил Шамс-ад-Дин. — Но никакое везение не бывает бесконечным. Наши враги не дремлют и если за голову Усамы постоянно увеличивают вознаграждение, то наверняка найдутся люди, способные за такие деньги совершить предательство. И предпринятые меры предосторожности уже дали свой результат — пару месяцев назад, во время многолюдной свадьбы, был отравлен сильнейшим и мгновенно действующим ядом один из двойников Бин Ладена. Предателя удалось схватить, но им оказался глухонемой, да к тому же неграмотный мальчишка лет восемнадцати, так что выведать у него хоть какие-то сведения не удалось. Поначалу хотели раздуть эту историю и выдать смерть двойника за гибель самого Бин Ладена, но в самый последний момент шейх, по причинам, ведомым только ему самому, отказался от такой идеи и приказал происшедшее хранить в тайне.
— А вы знаете с какой проблемой я столкнулся совершенно неожиданно? — рассмеялся вдруг Шам-ад-Дин. — Некоторые из двойников, причем не один и уже даже не два, так прочно входят в образ, что уже сами себя начинают мнить лидерами нашего движения. Недавно один такой, по собственной инициативе, провел довольно крупную акцию, да еще бахвалился потом, что и самому Бин Ладену не удалось бы сделать лучше. Постоянно же контролировать всех двойников становится все труднее, так как зачастую им приходится появляться в тех местах, где контроль за ними затруднен. Мы же не можем расширять число людей, посвященных в эту тайну, иначе будет лишена всякого смысла сама идея двойников. Одним словом, мы надеемся и на вашу помощь, мулла, — заключил Шамс-ад-Дин. — Завтра мы с вами побываем еще в одном месте, где вам предстоит познакомиться с еще одним «Бин Ладеном». Прошу вас приглядитесь к нему повнимательнее и сделайте свои выводы.
Следующий день был днем редкой удачи. На подстанции, снабжавшей электроэнергией «фармакологическую лабораторию», произошла авария. Прибывшие электрики провозились до вечера, но устранить поломку так и не сумели. Весь поселок погрузился во мглу. А тут еще неприятность случилась с Шамс-ад-Дином. Выходя из лаборатории, он впотьмах наступил на невесть откуда взявшийся гнилой персик, упал и вывихнул ногу. Стонущего от боли, его перенесли в спальню, наложили тугую повязку из эластичного бинта и мулла Закир, заботясь о друге, на сей раз сам заварил зеленый чай, поставив чайник возле постели Шамса и пожелав тому спокойной ночи. Благодарный больной лишь слабо улыбнулся, обезболивающий укол и необходимое для покоя снотворное уже делали свое дело. А мулла отправился на подстанцию, посмотреть, как идут там дела. Утром должны были привезти из города новый трансформатор и все рабочие разошлись по домам. Возле подстанции остался
Обменявшись паролем, разведчик и его связной поднялись на поросший густым кустарником пригорок, откуда можно было сразу увидеть любого приближающегося и незаметно укрыться. Шел первый час ночи, до рассвета оставалось еще не менее четырех часов, времени должно было хватить. Сначала говорил Закир. Потом настал черед Инженера. Он высказал явное сожаление по поводу трагичной гибели глухонемого мальчишки. Думали, что на свадьбу действительно приехал Бин Ладен, вот и решили на карту поставить все. Даже не обратили внимание, что мальчишка слишком уж легко проник на свадьбу, не вызвав, вроде бы, никаких подозрений у охраны. А у парня не было ни знаний, ни умения маскироваться, операцию готовили наспех, ошибок понаделали немало, да к тому же, как потом выяснилось, отравили не Усаму, а всего лишь его двойника. А вот по поводу производства героина Инженеру удалось разузнать кое-что важное.
Изготовление наркотиков приобрело столь широкие масштабы, что теперь в одном только Афганистане, в лабораториях Бин Ладена, производится до сорока процентов героина, поступающего на мировой рынок наркоторговли. Поначалу гигантские площади, занятые под посевы мака, маскировали другими сельхозкультурами, а сейчас обнаглели до такой степени, что и маскироваться перестали. Когда правительство предложило крестьянам за каждый уничтоженный гектар опийного мака выплачивать по 1200 долларов, люди Бин Ладена тут же за урожай мака, собранный с того же гектара, посулили ровно в десять раз больше. А если учесть, что местный климат позволяет собирать урожай дважды в год, то становится понятным, почему стремительно стали исчезать посевы пшеницы, кукурузы, картофеля и прочих культур — любой клочок земли использовали по опийный мак.
Инженер оказался прекрасно осведомлен даже в технических деталях производства. Из целого ряда стран, рассказал он Закиру, в Афганистан стали поступать компоненты для создания героинового экстракта и вскоре он был в здешних лабораториях разработан и новый, синтетический героин получил довольно кощунственное название «Слеза Аллаха». Когда кто-то из высокопоставленных священнослужителей упрекнул, что негоже название убивающего людей наркотика связывать с именем Всевышнего, ему ответили, что производство героина дело вполне достойное, ибо он потребляется, в основном, кафирами (неверными), а вовсе не единоверцами. На такой неприкрытый цинизм даже просвещенный мулла не нашел, что ответить. Люди Бин Ладена наладили не только производство, но и транспортировку, сбыт, который осуществляется через Йемен, Судан, Пакистан. Сегодня наркокартель Бин Ладена имеет такую производственную, транспортную и финансовую инфраструктуру, обеспечивающую работу всей сети, которой могу позавидовать лидеры мирового бизнеса.
Уже перед самым рассветом они условились о тайниках для передачи шифровок, других средствах связи, предусмотрев, кажется, все возможные детали.
О трагедии, случившейся в Узбекистане, Закир узнал, как только прилетел в Стамбул. Радио в лимузине, который за пакистанским муллой прислали из отеля, было включено на полную мощность и водитель слушал новости, вздыхая и охая.
Позже, когда Закир анализировал ташкентские теракты, он не мог не отметить, что множественные случайности, совпадения, недоработки людей из разных служб, все сплелось в единую цепь. Но он во всем винил одного себя. Не сумел вовремя предупредить о неминуемой беде, не нашел способа изолировать главарей, к которым на определенном этапе приблизился уже почти вплотную. Доля истины в его рассуждениях действительно была, но ведь главной целью разведчику определили проникновение в стан Бин Ладена. А проникнув туда, он на долгое время оказался изолированным от внешнего мира, потерял возможность не то что управлять, но и даже тщательно следить за развитием событий вне Афганистана. Да даже, окажись он в Стамбуле хоть на пару дней раньше, и то, возможно, сумел бы хоть на что-то повлиять, но судьбе было угодно распорядиться иначе.