Убить чужой рукой
Шрифт:
— Вы правы. Значит, вы стали полицейским, поскольку стать космонавтом было не в пример труднее. Но почему именно отряд специального назначения?
— Что-то вроде вызова, — немедленно ответил Бобби.
— Вы хотели быть снайпером? Привыкли обращаться с оружием?
— Из винтовки до тех пор стрелять не приходилось.
Он окончательно сбил ее с толку.
— Вы не умели стрелять из винтовки? До того, как попали в отряд специального назначения?
— Да. Мой отец коллекционировал оружие, делал кое-что на заказ, в основном
— Так как же вы стали снайпером?
— У меня хорошо получалось.
— Хорошо получалось?
Бобби вздохнул.
— Когда я проходил отбор, то сдавал экзамен на степень владения оружием по своему выбору. Я взял винтовку и неплохо справился. Немного практики — и я достиг уровня профи, в общем, лейтенант предложил мне стать снайпером.
— Значит, на ты с оружием?
— Наверное. — При этой мысли Бобби стало неловко, и он тотчас добавил: — Но быть снайпером — это не только стрелять. Официальная должность — снайпер-наблюдатель.
— Объясните.
Бобби чуть подался вперед.
— Слушайте. Раз в месяц я отправляюсь в тир, чтобы не утратить навык. Но в реальной боевой ситуации шанс, что мне придется стрелять, один к тысяче — может, один на миллион! Ты тренируешься, чтобы быть готовым ко всему. Изо дня в день я занимаюсь наблюдением. Снайперы — это разведка. Мы используем оптические прицелы и бинокли, разглядывая то, что больше никто не может увидеть. Мы определяем, сколько людей находится на месте событий, как они одеты, чем заняты. Снайперы — это глаза спецгруппы.
— Это вы тоже отрабатываете?
— Постоянно. Играю в «Кима» [2]и все такое.
— В «Кима»?
— Ну да. Не помню, откуда это взялось, так называется какая-то книга или что-то в этом роде. Эдакое упражнение на тренировку внимания. Ты занимаешь позицию, и инструктор дает тебе минуту на то, чтобы обнаружить десять объектов и описать их. Берешь бинокль — и вперед. — Он указал на банку из-под колы. — Я вижу объект, предположительно покореженную банку из-под газировки, вероятно, колы, новую, красно-белого цвета, — Бобби слегка повернул ее, — судя по всему, пустую. Вижу объект, предположительно кусок провода, примерно восемнадцать дюймов длиной, в зеленой обмотке. С одного конца срезан, внутри медная проволока. И так далее.
Доктор Лейн взглянула на него с изумлением.
— Значит, вы натасканы на то, чтобы все замечать? А это не мешает вам в повседневной жизни? Куда бы вы ни пришли, вы повсюду видите всякие мелочи.
Бобби поморщился и снова пожал плечами.
— Сьюзен сказала бы вам, что я ни черта не замечаю. Когда она в последний раз сделала стрижку, до меня дошло только через два дня.
— Кто такая Сьюзен?
— Моя девушка… — Он запнулся. — Бывшая девушка.
— Вы упоминали о ней в пятницу.
— Я соврал.
— Почему?
— Я пришел к вам в первый раз и чувствовал себя неуютно. Черт возьми, думайте что угодно. Я мужчина. Иногда мужчины врут.
Доктора Лейн, видимо, не удивило это заявление.
— Так что случилось со Сьюзен?
— Не знаю.
— Она просто ушла?
— Не то чтобы… — Он вздохнул. — Это я ушел.
— Вы ушли? Подождите, я хочу понять. Вы вообще не общались со своей девушкой после той перестрелки?
— Нет.
— Почему?
— Не знаю.
— Хреново.
Она сказала именно так, и он от неожиданности моргнул.
— Вы ведь разумный человек, Бобби Додж. Куда разумнее, чем представляетесь. Если вы что-то делаете — значит, на то есть причины. Так почему же вы не поговорили со Сьюзен? Неужели вам просто плевать?
— Не знаю. — Бобби осекся.
Элизабет была права: он знал.
— Я подумал, она испугается. В представлении Сьюзен полицейские — это такие славные ребята, которые поддерживают порядок. Она считает, копы не вышибают людям мозги, да еще на глазах у их собственных детей.
— А вдруг ваша девушка все поймет?
— Я уверен, что нет.
— Какая неимоверная забота с вашей стороны.
— Вы спросили — я ответил.
— Именно так. Вы не правы, и вы об этом знаете.
Он выпрямился:
— Какого черта, откуда вам все известно?
— Бобби, я хочу спросить у вас кое-что, и можете не отвечать прямо сейчас. Хорошенько подумайте над этим, прежде чем произнесете хотя бы слово. В мире Сьюзен полицейские — славные ребята… или в мире Бобби? Это Сьюзен считает, будто полицейские не вышибают людям мозги, или вы сами? Вы как-то сказали, это сводит вас с ума. Бобби, разве вы не испугались?
Он молчал. Его взгляд был прикован к ковру.
— Вы несколько раз повторили, что убили Джимми Гэньона на глазах у его сына. Судя по всему, вас действительно это беспокоит. С кем из действующих лиц вы себя соотносите? Что вас тревожит больше — когда отец, такой сильный, умирает на глазах у ребенка или когда беспомощный ребенок наблюдает за смертью любимого человека?
Бобби не поднимал глаз.
— Бобби? — требовательно спросила она.
Он наконец взглянул на нее и сказал:
— Я не хочу больше об этом говорить.
Он уже надел пальто и принялся заматывать шарф, а потом поинтересовался:
— Вы думаете, судья Гэньон прав?
Элизабет, сидя на краешке стола, наблюдала за тем, как ее пациент одевается, и чувствовала себя обманутой.
— Понятия не имею.
— Такое нелегко представить: женщина причиняет вред своему ребенку лишь затем, чтобы привлечь к себе внимание.
— Синдром Мюнхгаузена не так уж распространен, но я читала, в среднем наблюдается тысяча двести новых случаев в год.