Убить демократа
Шрифт:
– - Что-то слышал, -- подтвердил я.
– - Не могли не слышать. Об этом целую неделю все газеты писали. И по телевизору передавали. Восемьсот погибших. Причины взрыва не установлены. Это и было то событие, которое предугадал Комаров.
– - Минутку. Вы хотите сказать...
– - Я ничего не хочу сказать, -- перебил меня Мазур.
– - Я не подсказываю вам никаких выводов.
– - Но вы сами сказали, что причины взрыва не установлены.
– - Конкретные. Версий множество. Бесспорно одно: взрыв произошел в
– - Нет.
– - Съездите, посмотрите. Поучительное зрелище. Еще год назад там можно было снимать фильмы про великую американскую депрессию. Сейчас такие фильмы можно снимать только на одной половине порта. А на другой уже нельзя.
Половина акций находится у государства, а половина -- в частных руках. Но и при этом наш порт уже второй по грузообороту после Питера. И будет первым. Это неизбежно. Именно потому, что он на семьсот миль ближе к Европе. А каждая лишняя тонно-миля делает фрахт золотым.
– - Ничего не понимаю, -- признался я.
– - Какую все-таки идею Комаров хотел озвучить в предвыборной кампании?
– - Я могу только предполагать. Зная его нравственные установки. Аморально строить свое благополучие на чужой крови. Это общеизвестно. Но он пошел дальше. Он считал, что любая антигуманная политика в конечном счете оборачивается не только крахом правителей, но и трагедией для всего народа.
Подтверждений хватает. Сталин, Гитлер, далее везде. С позитивом трудней. Разве что Господин Великий Новгород времен Марфы Посадницы. Николай Иванович очень любил это время.
Я завел движок.
– - Поехали, Игорь Борисович. А то вы на передачу опоздаете.
– - Заглушите. У нас есть еще несколько минут. Ладно, я скажу прямо. Он хотел потребовать от Президента России провести расследование причин взрыва "Регаты" и возможности причастности к нему российских спецслужб.
Однако!
– - Это могли быть бандитские разборки, -- сказал я первое, что пришло в голову.
– - Вы плохо представляете себе, о чем идет речь. Огромный автомобильный паром. Водоизмещением больше ста тысяч тонн. Сотни машин, полторы тысячи пассажиров. И затонул в открытом море, в двухстах милях от берега.
– - Загнать в трюм "рафик" с взрывчаткой. Часовой механизм или радиовзрыватель. И все дела.
– - Вы в этом, похоже, разбираетесь лучше меня. И лучше Комарова.
– - А заявление написать?
– - Он писал. Даже в Москву ездил. Без толку.
– - Ничего удивительного. Для такого обвинения нужны доказательства.
– - Вы не поняли меня. Он никого не обвинял. Он хотел потребовать самого тщательного расследования, чтобы подтвердить подозрения или окончательно их рассеять.
– - Чьи подозрения?
– - Вопрос "Кому выгодно?" задавал себе не только Николай Иванович.
демократические идеалы новой России. Мы много говорили об этом. Он предлагал мне включить этот запрос в нашу предвыборную программу.
– - И вы отказались?
– - Я в это не верил.
– - Антонюку и жириновцу он тоже предлагал?
– - Исключено. Они для него не существовали.
– - Губернатору?
– - Возможно.
– - И тогда он решил, что заставит себя слушать, -- заключил я.
– - Вам и сейчас его подозрения кажутся бредом?
Мазур только развел руками.
– - Cui prodest? Это наводит на очень серьезные размышления.
– - Есть еще кое-что, что наводит на размышления, -- заметил я.
– - Что?
– - Убийство Комарова.
– - Боюсь, что вы правы.
– - Еще один вопрос. Показывал ли вам Николай Иванович какие-либо документы, которые могли иметь отношение к взрыву? Пусть не прямое, а косвенное.
– - Документы?
– - переспросил Мазур.
– - Нет. Я же говорю, что у него не было и не могло быть никаких документов.
– - Некто неизвестный передал Николаю Ивановичу пачку документов в большом коричневом конверте. Я не знаю, что это за документы, но думаю, что они были причиной смерти Комарова. Вы видели их у него?
Мазур подумал и уверенно покачал головой:
– - Нет. Я не видел у него никаких документов. Можете положиться на мое слово. Никаких. И ничего он мне о них не говорил. А теперь, прошу вас, поедем. Если можно, быстрей. Мне не хотелось бы опоздать. Это очень ответственная для нас передача.
Без трех минут пять я высадил Мазура у проходной телестудии. А перед этим спросил:
– - Вы где служили, Игорь Борисович? Десант? Морская пехота?
– - Нет. Во внутренних войсках. Под Сыктывкаром. В лагерной охране.
Так вот откуда у него привычка так курить. Что "зек" в зоне, что "попка" на вышке. И снег тот же. И дождь тот же. Надо же, на всю жизнь сохранилась. Или он так курит, только когда волнуется?
– - А почему вы спросили?
– - поинтересовался Мазур.
– - У вас завидная выдержка, -- объяснил я.
– - Выдержка?
– - переспросил он.
– - Да когда вы впихнули меня в машину, я попросту о...л!
– - Как?!
– - поразился я.
– - Да так. Просто о...л, и все.
А вот тут и я. То же самое.
– - Откуда у вас такой синяк?
– - уже выйдя из машины, спросил он.
– -Когда я садился, его вроде не было.
– - Был, Игорь Борисович, был.
От проходной к нему уже бежал Эдуард Чемоданов, возмущенно поблескивая своими левоэсеровскими очочками.
– - Вы меня режете! Через двадцать минут эфир! Бегом в гримерку!