Убить Герострата

Рябинина Татьяна

Мне не оставалось ничего другого, как согласиться. Запивая свой рассказ “Цинандали”, я изложила всю “detective storey 1”, с начала и до конца.

– -----------------

1детектив (англ.)

– Да-а, - протянула Алла, снова как Динка. – Нет, я знала, что все у тебя будет хорошо. Я за тебя свечки ставила. И молилась.

– Аллочка, если бы не ты… - я захлюпала носом, но это были уже совсем не теслезы.

Часам к двенадцати мы

основательно наклюкались, особенно я. У Аллы нашлась еще одна бутылка вина, а вино на коньяк – это не самый лучший вариант.

– Оставайся ночевать! – настаивала Алла.

Я позвонила на сотовый Леониду.

– Ленечка (ой, какая я пьяная, как стыдно-то!), мы тут с подругой выпили немного, я хочу у нее переночевать, вы передайте Антону Владимировичу, что…

– Ну уж нет, Алла Валентиновна, - строго возразил, не дослушав, Леонид. – Пока я выполняю распоряжения только Антона Владимировича. Или звоните ему – и пусть он мне перезвонит лично, или спускайтесь, я отвезу вас к нему.

– Вот так, Алла, поняла? – я скорчила зверскую рожу. – Поняла, куда я вляпалась? Тюрьма народов. На каждый свой шаг теперь буду просить дозволения у шофера.

– Да не трынди ты, кокетка, - усмехнулась Алла, - звони своему Березовскому.

– Аллочка, приезжай, я соскучился! – умоляющим голосом попросил Антон.

– Да я…

– Ничего, я отвернусь и заткну уши. И нос.

– Придется ехать, - вздохнула я, положив трубку.

Обратную дорогу помню смутно. Кажется, я рассказывала анекдоты и объяснялась Леониду в любви. Разумеется, платонически, по-дружески, но как понял это он, не знаю. Потом меня укачало, и ему пришлось в аварийном режиме выволакивать меня из салона и придерживать над урной.

Мимо шла припозднившаяся пожилая пара с собачкой.

– Беременная, наверно, - с сочувствием сказала дама. – Бедняжка!

А была бы я мужиком, что бы она сказала? “Нажрался, паразит!”, что же еще!

Старичок-консьерж только глаза вылупил, когда Леонид втащил меня в подъезд – как тяжело раненую.

– Здрассьти! – заплетающимся языком изрекла я.

– Алла, можно задать вам нескромный вопрос? – спросил Леонид, запихивая меня в лифт.

Похоже, мои признания продвинули наши отношения на новую ступень. Во всяком случае, нужда в “Валентиновне” отпала.

– Леня, потом, - простонала я, привалившись к стенке лифта и зажмурившись, чтобы не видеть в зеркале своего отражения. – Все потом.

Сдав меня Антону из рук в руки, Леонид отправился домой с честно заработанным отгулом на завтрашний день.

– А где П-петька? – поинтересовалась я, в течение пяти минут снимая левую босоножку.

– Домой поехал, - ответил Антон, критически наблюдая за моими действиями, но вовсе же не спеша на помощь. – А он тебе нужен, чтобы снять обувь?

– Н-нет! – я справилась, наконец, с поставленной задачей. – Мне н-нужно… копченой колбасы, шампанского и в постель. М-может, даже не одной.

– Пьянчуга! – ласково проворчал Антон и повел меня обнимать фаянсового друга.

Когда

через полчаса я вышла из туалета, зеленая и в холодном поту, меня ждала пачка активированного угля и стакан воды.

– Ложись, алкан!

– Долг платежом к-красен, - успела каркнуть я, упала на кровать и моментально уснула.

* * *

Пробуждение было ужасным. Вот уж не стоило вчера смеяться над Антоном и Петюней. Все вокруг плыло, во рту – как замполит нагадил, а голова… Нет, это не голова. Или голова, но только Страшилы, после внедрения в нее колющих предметов в качестве мозга.

– Просыпайся! – Антон, совсем как я вчера, сел рядом.

– Ой, не смотри на меня! – застонала я и спрятала голову под подушку. – Представляю, на кого я похожа.

– Что б ты понимала! Теплая, мягкая, мятая! Класс!

– Неправильный ты какой-то! – то ли возмутилась, то ли порадовалась я. – Другого мужика стошнило бы от такого зрелища.

– Можно подумать, ты правильная! – хмыкнул Антон. – Подъем. В полпервого тебя следователь ждет. Вот здесь на бумажке записано. Знаешь, где это?

Кое-как сфокусировав расползающиеся глаза, я покачала головой:

– По счастью, не доводилось.

– Ну ты даешь, Почтамтская – это где почтамт.

– А где почтамт?

– Вот горемыка провинциальная! Придется к тебе Толика приставить. Ты хоть сегодня не напивайся, а то у моих служащих сложится о тебе превратное представление.

– А ты со мной не можешь? – жалобно пискнула я.

– Что, напиться? Могу, конечно, но стоит ли?

– Да нет, поехать.

– Нет, голубка, не получится, - вздохнул Антон, вставая, - дела. Извини.

– А который час?

– Восемь.

– Ах ты, негодяй! – взорвалась я, морщась от разрывной головной боли. – Я бы еще спала и спала!

– Ни фига! Ты бы, дорогая моя, вместо того, чтобы зенки заливать, о гардеробе позаботилась. Не взяла из дома вещи? Не взяла. В чем в прокуратуру поедешь? В грязных джинсах? Или в бриджиках, заляпанных вином и шоколадом?

Н-да, в чем-то он определенно был прав. Бриджики мои действительно представляли из себя некое абстрактное полотно.

– Так что заедете в какой-нибудь магазин, спросишь у Толика, куда он Катю возил. Купи что-нибудь цивильное, пожалуйста, а не для копки картошки. Все, я ушел. Нет, еще не ушел. Там на столе трубка, считай, твоя. Если что, звони, мой номер в нее забит. И письмо тебе пришло по электронной почте, только уже не актуальное.

Дверь хлопнула. Я с кряхтением встала и босиком пошлепала на кухню. А что, если в кране нет воды?

Но каков сюрприз! На столе красовалась запотевшая бутылочка воды “Эвиан” и пачка пресловутой аспиринки. Что называется, любовью за любовь.

Приняв живительное снадобье и посвежев мозгами, я направилась к компьютеру.

“To Martyshka from Baibak. Павел Чеботарев – двоюродный брат Комиссарова. Страстно жду обещанный эксклюзив”.

Жди, Байбачок, жди! Глядишь, и свистнет кто на горе.