Убить и умереть
Шрифт:
Расплачиваясь, он заметил взгляды своих компаньонов, устремленные на его туго набитый долларами бумажник, и сразу же вспомнил русских проституток в Лозанне, собиравшихся убить его, чтобы завладеть его деньгами... Но, как ни странно, никакой опасности со стороны жаждущих выпить мужиков он не почувствовал. Он просто сунул бумажник в карман и забыл об их завистливых взглядах...
Когда же он купил на закуску целую палку вареной колбасы и две банки маринованных грибов, тот, что назвал его Буратино, вдруг остановился и заявил.
– Слушай, мужик, иди своей дорогой. Мы тебя не трогали, а ты нас не видел...
– А что случилось-то? – спросил искренне
– Да ничего не случилось! – разозлился мужчина. – Просто – опасная ты личность... Хрен тебя знает, какой ты, когда напьешься! Сейчас-то ты так, ничего, а напьешься, пушку из кармана выхватишь, да башки нам постреляешь?
– Что ж я, сумасшедший, что-то ли? – обиделся на него Иван.
– А что ж, нормальный, что ли, столько закуски покупаешь! – возмутился мужик. – Закуска у нас с собой. Можно было на эти деньги еще пузырек взять!
– Еще надо? – спросил Иван. – Давай, еще возьму! Деньги есть.
– Еще – не надо! – отрезал мужчина, и свернул на берег водохранилища, продолжая бормотать себе под нос. – Этого хватит. Но на закуску зря деньги истратил. Там бы как раз еще и на бутылку хватило... Закуски и так навалом. Хлеба – целая буханка. На насадку брали, осталась. Рыбы сушеной завались – штук пять и все с икрой! Куда, на хер, колбасы столько? Обожраться что ль?
Они расположились в небольшой рощице на берегу сильно вдающегося в ховринский берег узкого заливчика и молча выпили по очереди из граненого стакана, извлеченного из рюкзака вместе с хлебом и воблой.
– Вот ты, Буратино, обижаешься, – сказал мужчина, обращаясь к Ивану, – а совершенно напрасно... Мы с Пряником, можно сказать, жизнями своими сейчас рискуем, с тобой тут выпивая.
– Это почему же? – удивился Иван. – Я тебя первый раз вижу, что ты против меня имеешь?
– Я тебя тоже – первый раз! – согласился мужчина. – Но ты на себя в зеркало-то смотрел? Щетиной зарос как кабан, глаза – красные как у кролика, который срать хочет, короче – пугало огородное вроде меня. Да еще с жуткого похмелья, не иначе... А бабок – полный карман. Да все в баксах. Что там у тебя еще в кармане-то? Может пушка?
– Пушка, – подтвердил Иван, который не видел смысла что либо скрывать от своих собутыльников. – Надежная пушка. «Макаров»...
– Вот видишь, – укоризненно сказал мужчина. – Опасный ты человек.
– Нет, – сказал Иван. – я не опасный. Я из этого «макара» столько народа положил, что самого уже тошнит от этого занятия...
– Убийца, что ль? – спросил мужчина, наливая в стакан портвейн и подавая своему спутнику. – Киллер? И хорошо платят?
Иван покивал головой.
– Платят, платят... Не жалуюсь. Осточертело только все! – сказал он, принимая стакан с водкой. – Ты вот мне скажи – как ты живешь? Зачем ты, вот, на рыбалку сегодня пошел? Что б на водку заработать? Другого способа не было денег достать?
– Эх, деревянная ты голова! – воскликнул мужчина. – Да мы с пряником все лето – на рыбалке! А водка... Водку всегда достать можно. Вот, пьем же!
И он опрокинул в рот стакан водки.
– Люблю я рыбу ловить, понимаешь. И пряник – тоже любит. Скажи, Пряник?
Второй мужчина, не произнесший за все время почти ни слова, энергично закивал головой.
– Вот видишь, любит... Я себя человеком чувствую, когда с удочкой сижу и ни хера мне ничего больше не надо! Ничего, понял? Ни денег, ни водки, ни бабу! Я так живу, и мне нравится так жить!
Помолчали. Слышно было только как хрустят на зубах маринованные грибы.
– А ты, я смотрю, запутался, –
Иван кивнул. Он действительно не понимал своей жизни и отчаянно завидовал человеку, который сидел напротив него. Иван отдал бы все, что у него есть, лишь бы тоже испытывать удовольствие от ежедневного бездумного сидения с удочкой на берегу.
– Вот, что я тебе скажу, Буратино! – наставительно произнес мужчина запихивая в рот кусок колбасы. – Плюнь на все! И делай только то, что сам хочешь делать. Надоело убивать – брось! Захочешь убить кого-нибудь – убей! Но только сам. Не по приказу. Хочешь, с нами пошли. Мы здесь недалеко обитаем, на Головинском кладбище, пока не похолодало еще. Там и допьем это все.
Он показал рукой на две оставшиеся бутылки «Комдива», еще целые.
Иван кивнул. Ему вдруг очень захотелось взглянуть на кладбище. Просто взглянуть, посмотреть – как там, среди могилок?
Они долго, как показалось Ивану, брели по берегу озера, как называл мужчина, которого, как выяснил, наконец, Иван, звали Батей. По дороге Батя рассказал свою историю. Вернее, Иван выпытал из него, что тот был священником, «батюшкой», настоятелем небольшой церквушки на Владыкинском кладбище, что находится на окраине Ботанического сада. Оттого и кличка его пошла. На вопрос, как же его зовут на самом деле, Батя мрачно пробормотал.
– А никак меня не зовут. Просто – человек. Батя. И все на этом.
А вот вопрос о том, как же оказался он в бродягах, его задел и даже как-то возбудил.
– Тоже вот, как ты, о жизни задумался, – сказал он, шагая мимо станции метро «Водный стадион» вместе с Иваном и своим спутником Пряником. – Встал однажды утром, голова трещит с похмелья. Хочется чего-то, а чего – не пойму никак. Прихожанку-то турнул со своей постели, она оделась и ускакала, а я сижу в одном исподнем, думаю. Я в семинарию-то попал уже после того, как Московский университет окончил, кандидатскую защитил, биолог я по мирскому образованию. о душе человеческой много к тому времени узнал и передумал всякого немало. Мне службу утреннюю вести, а душа противится, не хочет перед прихожанами маяться. Мне бы, думаю, сейчас сидеть где-нибудь на бережку, на поплавок смотреть и следить, как вокруг него вода колышется. Ничего больше и не хочу. Ни бога и ни дьявола. Я столько лет о боге рассуждал, столько лет дьявольским уговорам уступал, что не могу больше. они друг с другом не ладят, а я тут при чем? Я не бог и не дьявол. Я просто – человек. Чего же они во мне-то поле битвы устроили? Да ну их у лешему! Рясу под кровать бросил, мирскую одежду надел, да и ушел из церкви. Ключи дьяку отдал... А Пряник, вот, со мной увязался... тоже – богу не верит, а за дьяволом не хочет идти... Он сторожем был при церкви-то... Так вот и живем с ним на кладбище, уже лет пять, наверное, а то и шесть. Летом рыбку ловим, зимой книжки читаем, да корзинки плетем из лозы.
Батя остановился и посмотрел на Ивана внимательно и многозначительно. Они уже подошли к воротам кладбища. Через ограду Ивану было видно, как покосились кресты на старых заброшенных могилах, а на новых сверкали золотыми буквами надписи на гранитных и мраморных обелисках.
– Вот, Буратино, живем мы где, – сказал Батя. – Там, где другие смертные отдыхают.
– Иваном меня зовут, – сказал Иван.
– Иваном ты станешь, когда в себе разберешься, – возразил Батя. – А пока ты – Буратино. Глупый деревянный мальчишка с коротенькими мыслями. Хоть и богатенький... Ну, пошли, чего стоять-то на пороге...