Убить Кукловода

Домовец Александр

– Что, есть опыт? – с любопытством спросил Саша.

– Есть, – скупо ответил Лаврентьев.

В ресторане было немноголюдно. Из невидимых динамиков струилась тихая восточная музыка. Сели за большой стол, накрытый скатертью цвета индиго; такие же салфетки лежали на больших блюдах. Официант с широкой улыбкой и полупоклоном вручил каждому по меню в кожаном переплёте.

– Гляди-ка, на русском тоже есть, – заметил Колесников.

– Учитывают конъюнктуру. Наших тут год от года всё больше, – объяснил Лаврентьев. – Экстрим ловят.

–

В горы лезут, что ли?

– Почти. Водку пьют… с видом на Гималаи.

Словно в подтверждение его слов с другого конца зала неверной походкой направился к ним какой-то субъект помятого вида с взъерошенной шевелюрой. Костюмчик на нём, правда, был нерядовой, да и ботинки под стать. По пути он зацепил несколько стульев.

– Землякам привет! – провозгласил он, кое-как добравшись до стола, занятого командой Авилова. – До чего же приятно слышать родную речь в этой дыре! Ничего, если я к вам подсяду? Выпьем, поговорим…

Лаврентьев широко улыбнулся, но взгляд его, как заметил Сергей, мгновенно стал холодным и цепким.

– Предложение интересное, спасибо, – сказал он. – Только у нас тут с коллегами деловой разговор. Так что, извините, насчёт выпить и поболтать – это как-нибудь в другой раз.

Незваный гость удивлённо развёл руками и поник растрёпанной головой.

– Ты не понял, земляк, – печально сказал он, часто моргая покрасневшими глазами. – Я не халявщик. Я ставлю. – Он достал из кармана лохматую пачку рупий и долларов вперемешку. – Деловой ужин – это святое. Сам деловой… Но, понимаешь, беда у меня. Сижу в однова, горе заливаю, чего, думаю, на край света занесло… И вдруг слышу – свои, русские… Так обрадовался… Может, всё-таки выпьем, пообщаемся? Недолго, а?

Лаврентьев поднялся и стал между столом и назойливым типом.

– Вы вот что, – сказал он, заботливо беря его под руку. – Ступайте к себе в номер, отдохните. Знаете такое выражение «С бедой надо переспать»? Мы вам сочувствуем, но сейчас очень заняты, очень, вы не обижайтесь…

С каждым словом он потихоньку уводил человека в сторону входа (тот пытался ему что-то рассказывать), пока вовсе не вывел из ресторана. Через несколько минут вернулся и сел за стол, как ни в чём не бывало.

– Где только не встретишь российскую пьянь, – насмешливо сказал Сеньшин.

Лаврентьев покачал головой.

– Может, и пьянь, но если ему верить, родную речь он распознал с другого конца зала. А говорили мы тихо. Опять же музыка, звон вилок и ножей, людские разговоры… Это какой же слух надо иметь?

Макеев кивнул.

– Я тоже подумал. А что он там тебе по пути толковал?

– Да так… ерунду всякую. В общем, странный тип. – Лаврентьев понизил голос. – Я хотел проводить его до номера, но он вырвался, дескать, сам дойду, и пошёл наверх. Я заглянул в службу размещения, спросил, нет ли сейчас в отеле российских постояльцев. Оказалось, что, кроме вас, никого нет. Такие дела.

– Очень интересно, – сказал Сеньшин, откидываясь на высокую спинку стула. – Агент Кукловода?..

А чего хотел? Сесть рядом и что-нибудь подсыпать в еду? Ерунда. Перестрелять или кинуть гранату можно без всякого спектакля… Что ещё? Установить ментальный контроль? Сразу над шестерыми – нереально. Так что же?

– Может, человеку поговорить хотелось. Отсоветовать нас лезть в пещеру, например, – предположил Аликов.

Сеньшин кивнул.

– Похоже, что так. Но не просто поговорить, а впарить нам какие-то сведения, которые осложнили бы экспедицию, посеяли панику, сбили боевой настрой. Заставили дёргаться, в конце концов.

– Ну да. По команде Бендера Паниковский бежит к Корейко с криком «Дай миллион!». И подпольный миллионер в шоке, – иронически сказал Колесников.

– Что-то в этом роде, – согласился Валерий Павлович.

Сергей нахмурился. Этого человека он, безусловно, видел впервые, но было ничем не объяснимое ощущение, что всё-таки они где-то встречались. Внутри, словно счётчик Гейгера при появлении радиоактивных частиц, что-то щёлкнуло: опасность!

– Ладно, – сказал он. – Давайте ужинать – и на боковую. Всё-таки тяжёлый день – перелёты, смена часового пояса. А что касается этого земляка… Не знаю. Может, на воду дуем. Но, во всяком случае, Лаврентьеву благодарность – мигом сориентировался и отсёк нежелательный контакт.

– Надолго ли? – проворчал Колесников.

Тут появился официант с заказанными салатами, и все занялись едой.

После ужина поднялись к себе на третий этаж. У своей двери Сергей неожиданно остановился и поднял руку. Некоторое время он стоял с закрытыми глазами, словно прислушиваясь к чему-то, затем повернулся к своей команде.

– Входить нельзя, – хрипло сказал он.

– Это ещё почему? – изумился Аликов, мечтавший рухнуть под одеяло.

– Номер заминирован.

Саша издал невнятный звук и сделал шаг назад.

– Ты как определил? – озадаченно спросил Макеев, исподлобья глядя на командира.

– Без комментариев, – отрубил Сергей.

– Но…

Сеньшин сжал ему плечо.

– Тебе же сказано: без комментариев, – мягко заметил он, и добавил, обращаясь уже к Сергею: – Дверь, да?

– Она самая… Взрывчатка прилеплена скотчем…. Сдетонирует при открытии…

Колесников вытер мгновенно вспотевший лоб.

– Вот же, ангидрит твою в перекись водорода, – замысловато выругался он. – И что теперь делать? Полицию вызывать? Сапёров?

– Ни в коем случае, – резко сказал Лаврентьев. – Попадём под наблюдение – раз, от журналистов не отобьёмся – два, экспедицию можно сворачивать три… Надо что-то другое. Без шума!

Макеев подал голос.

– Дима совершенно прав, – медленно произнёс он. – Обойдёмся без полиции и сапёров.

– Что ты предлагаешь? – спросил Сергей.

– У вас в номере дверь на лоджию открыта? – ответил Макеев на вопрос вопросом же.

– Открыта, – сказал Саша. – Я её специально так оставил. Люблю, понимаешь, свежий воздух.