Убить страх перевозчика. Повесть с элементами фантастики
Шрифт:
– Ну ладно, ладно, – заулыбалась мать и поняла, что нужно действительно собираться. Как никак на работе уже второй день отсутствует.
Когда мать выходила из палаты, Алексей окликнул:
– Мам. А что с Васильичем?
– Я не знаю.
Глава 5
Тут помню, тут не помню
А всё ли я помню? Говорят же, при сотрясении возможны провалы в памяти. Но результаты анализов-то, сказали – неплохие. Надо вспомнить детали последних дней, хоть я и не имею обыкновения специально запоминать что-либо. Повспоминал. Помню многое. А если я что-то вдруг забыл, как я это пойму? Допустим, есть какой-то провал в памяти, который был наполнен каким-то
Я даже припоминаю, как бродил около разбитого Икаруса. Там же полно покалеченных людей было. И наверняка трупы. Вот вам и провалы в памяти. Настолько отчётливо всё помню. Эти изувеченные наверняка не выжили. Даже жалко как-то. Вовсе не умерших. Жалко в том смысле, что они умерли, а я лежу тут целёхонький, наслаждаюсь гособеспечением. Очень неуютно от таких выводов. Неприятное состояние, если выживаешь среди множества смертей. Придётся с этим мириться и жить дальше.
Голова всё ещё болит. Или я просто внушил себе, что она болит, а на самом деле боли нет. Ну-ка. Всё-таки побаливает. И болит-то как-то странно. Я, помнится, имел несчастье ощущать головную боль. Так вот сейчас она отличается. Она какая-то другая. И якобы, по словам врачихи, это может ещё на два дня. Ах да, ещё и ходить нежелательно. И что? Лежать всё время до самой выписки? Я же все бока себе отлежу. Ну уж дудки. До туалета же можно. Вот туда я и направлюсь. Хоть ноги разомну.
Ох, ноги какие-то дубовые. Но вполне поддаются моим двигательным командам. Голова… м-м, что-то слегка кружится. Надо постоять, привыкнуть. Посмотрел по сторонам. Пустые стены, какой же скучный интерьер в больницах. Окно. Чтобы тело привыкло к вертикальному положению, я пока полюбуюсь видом. Я медленно подошёл к окну, опёрся руками в подоконник. Полно деревьев. А, ну понятно, где я. Отсюда, кстати, и до рынка совсем недалеко. С головокружением справился. Теперь пройдусь дальше. До туалета.
Прекрасно, здесь даже зеркало есть. Можно рассмотреть свою унылую ро… О, пластырь на лбу. Значит, там порез или ссадина. Да, припоминаю, за голову хватался, кровь была. На щеке какая-то широкая ссадина, но не закрытая, потому-то не существенная. Правильно, чего на неё пластырь расходовать, к концу недели это точно всё заживёт. Верчу головой у зеркала и понимаю, что где-то под одеждой есть ещё подобные наклейки. Стал шевелиться и почувствовал их. Мм-да, действительно повезло. Я вспомнил, что приземлился я на траву. А вот если бы я грохнулся на асфальт. Наверно, так легко бы не отделался. Лицом проехался по траве, и до крови. На асфальте бы пластырем не обошлось. Он бы мне точно косточки переломал. Хорошо, что я пользуюсь контактными линзами, очки бы мне добавили травм. А ещё ведь сидел в таком месте, которое, можно сказать, стало чуть ли не спасительным. Я сообразил – тот, кто сидел передо мной, также вылететь через разбитое окно не мог. Вертикальная стойка между окнами просто не даст. Другие два передних ряда. Не знаю, но с самого переднего из них люди точно оказались на асфальте, сквозь то место, где был лобешник. А если б я сидел по левому борту. Похоже, участь была бы самой незавидной. Я снова вспомнил о водителе. Что же случилось с Васильичем? От кабины Икаруса ведь вообще ничего не осталось. Смутно помню, но там, кажется, не было видно ни руля, ни водительского кресла. И среди тех, кто лежал на дороге, его тоже не было. Пора бы покинуть эту кафельную комнату, а то воспоминания не самые жизнерадостные.
Вернулся я к койке и улёгся опять на казённый матрас. И тут я понял, что уже более суток не ел. Желудок звуковыми сигналами напомнил о себе, и проявилось чувство голода. Повернул голову, у койки стоит тумбочка, а на ней тарелка
Прошёл час или два. Снова наведалась медсестра. Поспрашивала о самочувствии. Снова произошёл типичный диалог лечащего врача и пациента. Выяснив сведения о здоровье Алексея, она приоткрыла дверь и проговорила куда-то в коридор:
– Проходите, пожалуйста.
Вошёл мужчина. Из-за усов был не совсем понятен его возраст, вроде не старый, но и точно не молодой. Белый халат был накинут поверх классического костюма.
– Здравствуйте. Я следователь Парфёнов, – представился мужчина, при этом развернув удостоверение.
Алексей непонимающе уставился на незваного посетителя.
– Врачи сказали, что вас не стоит сейчас беспокоить, поэтому я не задержусь надолго. Чтобы сразу внести ясность, я расследую дело об аварии, участником которой вы невольно стали. И попрошу вспомнить максимум подробностей, связанных с этим ДТП. Дело в том, что вы один из немногих выживших.
Всё это очень неожиданно, подумал Алексей. Он не предполагал, что в больницу могут наведаться с такими вопросами. Но с другой стороны, он решил, что, возможно, этот следователь уже знает какие-то детали и может сам поведать о них.
– Вряд ли я смогу что-то сказать, чего вы не знаете. Я же в сознание по-нормальному только здесь пришёл.
– Тем не менее, для протокола просто необходимы любые показания. Расскажите, что помните на момент самой аварии.
– Особо и рассказать нечего. Я спал. Ночь ведь была. Проснулся лёжа на земле вне автобуса, ну, выпал как-то из окна, похоже. Встал на ноги, огляделся, автобус всмятку. Рядом валяются вещи. Покалеченные пассажиры без чувств. На другой стороне дороги разбитый грузовик. Всё это, как в тумане было, голова гудела. Видимо, я потом вырубился, потому что больше не помню. Вот и простите все известные мне подробности.
– Спасибо. Даже такие сведения нужны следствию. А что можете вспомнить до того, как уснули?
Алексей немного призадумался. Про Мерседес-призрак он точно упоминать не станет, он не имеет отношения к делу. Кстати, мысли были и таковы, что надо бы умолчать, что он сам был за рулём. Ведь на управление автобусом у него нет права. Это возымело бы неприятности ему самому и хозяйке автобуса.
– По пути с Москвы всё было обычно. Пару раз остановились для отдыха. Не знаю, может, на заправку заезжали. Повторюсь, что спал почти всё время. Сколько-то раз просыпался.
– Что можете сказать о водителе? По имеющимся сведениям, он в этом рейсе был один без напарника. Было ли заметно, что он устал, может быть был сонным? Употреблял ли спиртное перед рейсом? – задавая вопросы и слушая ответы, следователь Парфёнов постоянно делал записи у себя на бумаге.
– Я знаю точно, что за рулём он точно не выпивал. Ни в этот раз, ни раньше. Он опытный водитель. У любого спросите, слова плохого о нём не услышите. Ну и не был сонным. Он же отсыпался пока мы на рынке загружались. – Алексей говорил вполне искренне. И понимал, что если и скажет всю правду о том, когда именно он спал, а когда нет, на исход дела это уже не повлияет. – Кстати, что с водителем? Помнится, последний раз я его возле кафешки перед сном видел.