Убить Троцкого
Шрифт:
– Думаю, встречаться нам придется еще не раз…
По дороге к зданию контрразведки, сидя в автомобиле, на котором за ними приехал поручик Широков, друзья обменивались впечатлениями от вчерашней ночи. В отличие от Михаила, ребята были с достаточно помятыми мордами, включая и адъютанта полковника Орлова.
– Что, – спросил Михаил, – пили, курили, с девками путались?
– Если бы только это, – хмуро вздохнул Андрей, – твои дружки еще и умельцы в карты резаться. Да еще избили человек десять, недовольных игрой… и переломали в вестибюле «Дона» все, что можно и нельзя. Так что весь выигрыш
В этот момент автомобиль подъехал к зданию контрразведки. Поручик быстро вбежал по лестнице. Через десять минут офицеры были приняты.
Михаил в окружении друзей зашел в кабинет начальника контрразведки и застыл, щелкнув каблуками, – с такой помпой, что полковник Орлов, любящий всю военную атрибутику, только ахнул. Казалось, за спиной Михаила щелкнула каблуками и застыла, бряцая оружием, целая военная когорта предков князей Муравьевых, начиная с норманнской дружины Рюриковичей [11] .
11
Династия русских князей – основателей древнерусского государства.
«Да… – подумал полковник, – порода есть порода, умеет показать себя, стервец». И надев на себя личину слуги – царю, отца – солдатам, подошел к Михаилу, протянув руки:
– Читал, читал докладную сопроводиловку к представлению всех троих на повышение. Лихо вы провели операцию, как в классических учебниках по тактике, причем – все экспромтом! Но, – тут же посерьезнел он, – награждения придется отложить [12] …
Тот цирковой балаган, который устроили вчера в ресторане, ваша удачная операция может перекрыть с большой натяжкой, господа. А то не миновать бы вам трибунала… Все. О дальнейшем прохождении службы вас известят. Можете идти. Вас, штабс-капитан, попрошу остаться, – обратился он к Муравьеву.
12
Речь идет о повышении в чине. На время Гражданской войны, в отличие от красных, в белой армии, по моральным соображениям, боевые награды были отменены: воевали в собственной стране.
Когда Лопатин и Блюм вышли в приемную, полковник подошел к Муравьеву, обнял его и со вздохом произнес:
– Ну здравствуй, Михаил. Сколько же это лет прошло, как я тебя не видел!.. Ты еще юнкером был, приезжал на каникулы в Светлое…
– Здравствуйте, Иван Сергеевич, – с теплотой в голосе произнес Михаил, одновременно не веря, что профессиональный, как и его отец, разведчик способен на иррациональное проявление теплых чувств.
«Альтруизм людям этой профессии не свойственен – ему явно что-то нужно. Ну да ладно, сам скажет», – подумал Михаил.
Полковник, попросив адъютанта распорядиться насчет чая и печенья, указав рукой на отдельно стоящие у столика кресла, произнес:
– Садись, Миша, – и, усевшись сам, продолжил: – Буквально перед вашим прибытием к нам поступили сведения об аресте твоего отца, о каком-то невероятно дерзком налете на харьковскую Чека и о побеге отца. Где сейчас Николай? Как он себя чувствует?
Михаил рассказал о трагедии, постигшей его семью, выслушал соболезнования
– Миша, отец не передавал тебе перед смертью какую-либо информацию или бумаги, касающиеся агентурной сети разведки Генерального штаба? Твой отец перед революцией был ключевой фигурой, на которой сходились все нити этой сети, причем – не только Запада, но и Востока. Информация об этом хранилась еще и в секретных архивах Генерального штаба, но во время переворота была изъята и уничтожена, скорее всего – твоим отцом.
Миша отрицательно качнул головой:
– Не успел я приехать, как случился налет Чека на наше имение. А потом, когда я освободил отца, он после пыток был в бессознательном состоянии и только бредил. Да еще ему пришлось сделать инъекции морфия, так как он мучился от нестерпимых болей… Да вы у моих друзей спросите – они все подтвердят.
Иван Сергеевич протестующе поднял руки:
– Ну что ты!.. Я ведь тебе доверяю как сыну и знаю, что ты истинный патриот России…
Полковник хотел еще что-то добавить, но Михаил перебил его:
– Я догадываюсь об истинной ценности информации, которой владел мой отец. Поэтому я требую, чтобы вы тщательно допросили моих друзей, дабы снять с меня возможные подозрения.
Не откладывая дела в долгий ящик, полковник тут же вызвал ребят на допрос и якобы был удовлетворен их ответами.
«Все-таки, – думал он, – старший Муравьев – старый, опытный разведчик – не мог не подстраховаться. С его смертью не должны обрываться все нити, и если эту информацию Михаил еще не получил от отца, то рано или поздно сынок эту информацию получит. Или же я не знаю старого Муравьева… Но увы, я его знаю, и знаю много лет… Так что с молодого князя глаз спускать нельзя. Да и необходимо пропустить его через мясорубку – глядишь, в экстремальных ситуациях сделает ошибку, а то и сам поделится сведениями… Хотя последнее – навряд ли, весь в отца, если еще и не круче. Ну что ж, посмотрим. А там, как говорится, на нет и суда нет».
– Ну что ж, – продолжил он вслух, – я полностью удовлетворен вашими ответами, господа! И я знаю, что вы все прекрасно отдаете себе отчет в важности исчезнувшей информации и осознаете свой долг перед Родиной, – и, обращаясь к Михаилу, продолжил: – Ну а теперь скажи мне, чем тебе помочь по старой памяти? А вы, господа офицеры, свободны, – добавил он.
Михаил сухо, по-военному, безо всяких эмоций сообщил полковнику, что не в традициях семьи Муравьевых оставлять безнаказанными нападения на их род, и попросил Ивана Сергеевича помочь ему выйти на связь с московским подпольем. Свою просьбу он обосновал необходимостью помощи в большевистской Москве для проведения расследования и наказания преступников.
Услышав в кратком рассказе фамилию бывшего начальника харьковской Чека Свиридова, полковник только улыбнулся про себя и, позволив Михаилу полностью изложить просьбу, сказал:
– Конечно, Михаил, отомстить за отца – это твой прямой долг, это и мой долг – отомстить за друга и учителя, да и вообще: не в традициях нашей службы оставлять безнаказанными такие преступления… Поэтому можешь полностью располагать мною и моими связями, но… Миша, я прошу тебя выполнить одну просьбу.
Михаил удивленно приподнял бровь: «Ну вот, начинается торг. Что ж, пропустим мимо ушей сладкие речи и узнаем, что нужно господину полковнику».