Убить в себе жалость
Шрифт:
Без толку ссылаться на занятость — могут не понять. Да и захотят ли? Игра в одни ворота; и как все точно просчитано! Хотя порой вынужденная импровизация для непосвященного выглядит именно четко продуманными действиями. Не кроется ли за словами Олега то же самое?
Ничего подобного. Все спланировано заранее; и просто смешно слышать о случайном выборе, выпавшем именно на Маргелова. Именно — вот это слово исключало случайность как таковую. Можно сделать вывод, что собеседник неумело строит предложения, — но нет, "неумело" шпарит, как по написанному. И снова недоверие к нему: стоит ли принимать за чистую монету
Язык не поворачивался сказать плохое о Ширяевой, зато своих родителей Маргелов костерил как мог, благо те были живы: почему они его не назвали Ваней? — избежал бы этого разговора. Нет, нарекли, черт побери, самым популярным именем: согласно ситуации — героическим. Опять же исходя: анекдотическим.
Маргелов, прерывая собеседника, спросил:
— А что потом? Мне отрежут язык или заодно прихватят голову? Это я сужу по вашей зловещей откровенности.
— Не обязательно резать язык, — ответил Олег, — на вашем месте его следует крепко прикусить. А голов в этом деле полетело столько, что еще одна окажется действительно лишней.
— Вы умеете успокаивать, — хмыкнул следователь. — Как я понял, это работа не одного дня.
— Напротив, отсчет пойдет на часы.
— Но я еще не дал согласия.
— А есть ли у вас выбор? — жестко спросил Олег.
Выбора не было. Оставалось только уповать на профессионализм этого человека и тех, от чьего имени он пришел. По-детски захотелось поплакаться прокурору, доложив о визите Олега Шустова, спросить совета, получить отказ, поблагодарить и напиться — до потери сознания.
Принимая предложение, Маргелов должен был задать пару-тройку глупых, на его взгляд, вопросов: что он должен делать, придут ли за ним или оповестят по телефону, наконец дальнейшие инструкции, которых он должен придерживаться, — вот этим пренебрегать нельзя. Маргелов долго смотрел на гостя, прикидывая, что тому от волнений собеседника ни жарко ни холодно.
Вот сейчас Василий ощутил страх, исходивший от Олега, хотя его взгляд не переменился, голос звучал все так же однообразно, почти лишенный эмоций. Хотя однажды в нем просквозил холод, когда он в упор спросил: "А есть ли у вас выбор?"
Вскользь тронули мысли: придется на какое-то время пренебречь служебными обязанности и, как результат, получить очередное взыскание от шефа.
А пока собеседник ждет от него только положительного ответа. И Маргелов неоправданно тянул время, понимая, что изменить уже ничего нельзя. Его настроение читалось довольно легко, если Олег способен на понимание, разобрался что к чему и не торопит.
"Как мне плохо…" — простонал про себя Василий и добавил вслух:
— Я согласен.
— У вас есть загородный дом? — спросил Олег.
— Да, дом… Небольшая дача: две комнаты, летняя кухня, беседка, сад — восемь соток.
— Сегодня заночуете на даче, — распорядился Шустов. — Я поеду вместе с вами, чтобы сделать необходимые для работы привязки. Там и произойдет более детальный разговор. Сумеете уйти с работы пораньше?
Маргелов развел руки в стороны, в глазах застыла неприкрытая злоба: "А куда я, на хрен, денусь?"
— Если вы на машине, подберете меня в половине четвертого на углу Московской и Советской Армии. Если нет…
— Я
— До встречи, — Олег сухо кивнул и вышел из кабинета. Его уход не принес Маргелову облегчения, наоборот, сейчас он почувствовал, что ему уже не хватает рядом этого с виду хмурого человека. Все перевернулось в несколько минут, и так неспокойный следователь стал жить тревогой.
В смятении прошло десять, двадцать минут, на душе становилось все тревожней. Машинально поднял трубку и позвонил домой, автоматически нашел отговорку и выслушал ворчание жены, которая не любила ночные отсутствия мужа. Снова перед глазами встал мрачный облик недавнего гостя: ходит по комнатам дачного домика, заглядывает под кровати, открывает двери стареньких шкафов, сует нос в погреб.
Погреб…
Погреб, где Валентина держала Максима Курлычкина, Василий видел собственными глазами, когда по ее просьбе ездил в Марево. Слава богу, большого шума избежать удалось; вот так же, как и с женой, механически сухо произошел разговор с местным участковым, которого, похоже, удовлетворили объяснения следователя городской прокуратуры насчет детских игр взрослых уже парней. Участковый был единственным человеком, которому пришлось что-то объяснять: главное, прокурор был в курсе событий и, как рулевой, мог повернуть дело в ту или иную строну, избегая каких бы то ни было осложнений. А после смерти Валентины своим молчанием дал понять следователю, что тот все делает правильно. Как ни странно, они не шли в одной узде.
73
Время шло, а Михаил Рожнов все еще переваривал полученную информацию, которая не могла не беспокоить его. Еще в самом начале, когда анализировал рассказанное ему Белоноговым, он долго "склонял" произнесенное Яцкевичем имя — Василий, против логики отбрасывая прозвище. Из всех так или иначе фигурирующих в этом непростом деле, такое имя носил только следователь прокуратуры. Вот только как связать вместе его и Андрея Яцкевича? Кто из них первым сделал шаг навстречу и почему? Рожнов откинул версию о том, что Андрея и Маргелова связывали отношения, рожденные до первого урока, преподнесенного судье. Значит, они познакомились после удачной операции, в которой приняли участие Белоногов и Костерин.
И все эти выводы Рожнов сделал, только гипотетически представляя Василия Маргелова именно тем человеком, о котором Андрей упомянул перед смертью.
Позже полковник отверг мысль о контакте следователя и боевика своего отряда: запросы на Василия Маргелова не дали положительной реакции. Хотя это не означало, что, к примеру, в определенных кругах следователь не мог носить кличку Олимпийский. Мог, так как невозможно было проверить абсолютно все связи Маргелова, Он не связан с криминалом, не славится в качестве первоклассного сыщика, не конфликтует с товарищами по работе. "Все эти "не" не могли характеризовать Маргелова настолько, насколько рассчитывал Рожнов. Наоборот, что-то постное виделось в жизни и работе следователя прокуратуры: посредственный трудяга, тем не менее справляющийся со своей работой. Конечно, такому человеку можно доверить тайну, но вот сподобится ли он проявить себя? Сложный вопрос, так как, исходя из полученных данных, Маргелов — личность серая, однако именно он ринулся сломя голову на выручку судье.