Убить в себе жалость
Шрифт:
Постепенно голова Маргелова освободилась от ненужных мыслей, и он задал вопрос, который показал Валентине, что следователь в своих умозаключениях находится на правильном пути. Все-таки Василий был опытным сыщиком, голова у него варила здорово.
— Ты рассчитываешь на то, что Курлычкин на первых порах не сообщит в органы об исчезновении сына, да?
— Именно.
— А тебе необходимо, чтобы следствие началось с сегодняшнего дня.
— На сегодняшний день особо я не рассчитываю. Оптимальный вариант — завтрашний день.
— Нужно заявление от родственников. — Маргелов пристально посмотрел на Валентину. — Мать?
Она молча кивнула.
— Неплохо,
Хотя не верилось. Даже с трудом не верилось, не укладывалось в голове. Очень уж все смело, нереально. Но, как говорится, нужно сделать первый шаг, а там… А там может случиться чисто по-русски: куда кривая выведет.
Однако не стоит держать прокурора за болвана. Он не слепой, видит (к тому же ему докладывают), что в прокуратуре "пасется" Валентина Ширяева, кандидатуру которой отверг начальник следственного управления Котов. И о несчастье, постигшем Валентину, Волков знал тоже. К тому же в его кабинете не так давно произошел откровенный разговор с Маргеловым.
Следователь поднялся с места.
— Мне сказать прокурору, что ты опознала на пленке Максима Курлычкина?
— У меня есть два варианта, Вася. По ходу разговора разберись, как лучше.
Следователь кивнул.
— Заодно постарайся объяснить Волкову, что я оказалась в твоем кабинете чисто случайно.
— Нет, пожалуй, будет лучше, если я сам опознаю Курлычкина младшего. — От двери Маргелов обернулся. — Знаешь, Валя, ты меня заинтересовала. Честно. Мне действительно интересно. Но давай договоримся вот о чем. Помню, пацанами мы дрались до первой крови, сейчас игра взрослая, и логика диктует играть до первого трупа. Не дай бог, конечно, если с тобой что-нибудь случится, но я в таком случае из игры выхожу. Хочу, чтобы ты это знала.
Валентина согласно наклонила голову.
39
В беседе с Ниной Владимировной Маргелов использовал диктофон. Ширяева, прослушав откровения женщины, пребывала в плохом настроении, хотя следовало бы радоваться очередной удаче. Этот Курлычкин, этот подонок словно специально родился на свет божий, дабы отравлять жизнь окружающим, ломать души, как сделал это со своей женой, был близок к тому, чтобы окончательно испортить собственного ребенка.
У следствия имелось заявление от Нины Владимировны об исчезновении сына, следующий шаг — связать заявление с видеоматериалом, в котором фигурирует исчезнувший и подозреваемый в изнасиловании Максим Курлычкин — все это в одном лице. Вроде бы простое дело об изнасиловании становится сложным и интересным. Прокуратура расследует дела о таких преступлениях, как убийства, изнасилования, получения взятки и так далее. Вряд ли прокурор отдаст дополнительные материалы следователю из районного ОВД, занимающегося делом об изнасиловании, скорее всего передаст его Маргелову, так как косвенно подтверждаются факты о похищении, и в первую очередь подозрение падет на жертву Максима и ее родственников. Тем паче что на определенном этапе следователь прокуратуры взял в свои руки инициативу по расследованию, получив
Разговор с прокурором получится однобоким, но все равно с Маргеловым главный законник города в какой-то степени считается. А Вася, косвенно примкнувший в ряды похитителей, постарается заручиться у прокурора поддержкой и возьмет дело себе.
— Иди докладывай, — услышал Маргелов распоряжение Ширяевой.
Возвращаясь от Нины Клименко, Василий зашел на почту, показал свое удостоверение, и почтальонша проштамповала конверт. Так что в прокуратуру заявление пришло по местной почте.
Валентину не смущал тот факт, что и заявление, и кассета пришли в один день и именно в городскую прокуратуру. Справедливо напрашивался вывод: все это послано одним лицом — Ниной Владимировной Клименко. Как только Маргелов возьмет под контроль дело, которое вели коллеги из Кировского ОВД, первое, что он сделает, — нанесет очередной визит Н.В. Клименко, чтобы прояснить ситуацию об этих совпадениях, одним словом, официально допросит Нину Владимировну. А это был очередной шаг Валентины на пути к цели. Пока мать Максима помогала следствию, вернее, своему сыну, и в дальнейшем можно было надеяться на ее помощь.
Маргелов вскрыл конверт и отправился к прокурору.
Ему пришлось подождать минут десять-пятнадцать, пока Волков разговаривал с директором городской птицефабрики; их голоса, из-за плотно прикрытой двери, казались ворчливыми. Наконец посетитель ушел, и Маргелов шагнул в кабинет прокурора.
— Разрешите, Анатолий Сергеевич?
Волков кивнул, снял пиджак и галстук, закатал рукава рубашки и пошел в комнату отдыха умыться. Вернулся он заметно посвежевшим.
— Ну, что там у тебя? — спросил он, завязывая галстук. Ознакомившись с заявлением Клименко, прокурор ненадолго задумался, после чего веско изрек. — Мне было интересно, как далеко может зайти ваша с Ширяевой игра. Я предвидел все ваши действия, и заявление от Клименко — для меня не новость.
«Сделать вид, что я удивлен? — подумал Маргелов. — Или же сотворить на лице что-нибудь покруче? Нет, не стоит. "Мое кино — это мое кино. А кино Ширяевой — это ее кино". Поделиться с шефом своим бредом или подождать?»
Маргелов послал на прокурора виноватый взгляд и стал похож на кота, нагадившего посреди комнаты и полностью признающего свою ошибку. Но котом хитрым, знающим, что хозяин не выгонит его из дому. Правда, может и обязан провести мордой по дерьму.
Прокурор усмехнулся.
— Пока у меня нет достаточных оснований на арест Валентины Ширяевой — можешь так и передать ей. На твои действия я закрою глаза при одном условии: сделай вид, что мне ничего не известно ни о видеопленке, ни о заявлении Клименко, а я отвечу тебе взаимностью. И дело не столько в тебе, сколько в самой Валентине: мне ее жаль. Но она зашла слишком далеко. На исправление положения даю ровно сутки, понял?
Прикидываться дурачком было бессмысленно, и следователь утвердительно кивнул.
— Да, Анатолий Сергеевич.