Убить Вампира
Шрифт:
— Но и отец Лаймы, наверное, хотел счастья для дочери? — спросил Михайлов.
— Да если бы он хотел, то не препятствовал бы браку. Она же любила моего Сережу, души в нем не чаяла. Разве он не видел?
— У каждого родителя свой взгляд на такие вещи. Может, отец Лаймы ничего не замечал?
— Да видел он всё, видел. Разве это скроешь? И Сережа её сильно любил. Может, это его и заело?
Михайлов предпочел промолчать.
— А как вы объясните смерть Лаймы?
— Здесь Сережа не виноват. Это всё та курва —
— А ведь, насколько нам известно, они давно знакомы — ваш Сергей и Ракитина.
— Ну так что ж, что давно. Это не давало ей права лезть в кровать к женатому мужчине, — вдруг прорезалась у матери Кравченко неприкрытая злость. Видно, она и Ракитину не очень-то жаловала. — И потом, когда всё это случилось… — продолжала она, — когда Лайма покончила с собой, Сергей сразу же прогнал эту стерву. Он видеть её больше не мог, я знаю. Разве это не доказательство? Может, даже она его и убила.
Михайлов не стал её переубеждать.
— Тогда еще один вопрос: как жили Сергей с Лаймой?
Мать Кравченко недоверчиво посмотрела узкими, вдруг похолодевшими глазами на Михайлова и сказала:
— Я же говорила вам: душа в душу, как голубки. Да вы хоть кого спросите, в доме вам о них каждый скажет.
С минуту Михайлов обдумывал услышанное, переваривал. Молчала и мать Кравченко. Вроде больше спросить нечего.
— Вот еще, — вдруг всплыло у Михайлова. — Скажите, а вы случайно не знаете, Лайма водила машину?
— Водила. Сережа еще собирался машину покупать, а ездить не умел. Я ему говорила: как же ты учиться будешь, а он мне: Лайма научит, она, мол, хорошо водит.
Михайлов переглянулся с Семеновым. Появлялись новые вопросы. Он зацепился за слова матери Кравченко:
— Так вы говорите, что Сергей собирался покупать машину? Но ведь он нигде не работал, только пришел из армии?
Женщина опять взглянула на Михайлова с недовольством.
— Да, денег у него не было. И за это многие его не любили. А на машину он бы скопил, он у меня знаете какой был? Работящий, сильный, не в пример своему отцу!
— А вы давно с ним не живете?
— С кем? — спросила мать Кравченко.
— С мужем?
— А кто вам сказала, что у меня был муж? У меня его никогда и не было.
Михайлов почувствовал себя неловко.
— Простите, я не хотел вас обидеть.
Михайлов еще раз просмотрел в блокноте свои записи. Кажется, ему больше не о чем было спросить.
— Скажите, — прервала его размышления мать Кравченко, — а тело Сережи я могу забрать?
— Тело? — спросил Семенов. — Без головы?
Мать Кравченко обожгла его взглядом.
— Конечно, можете, — сказал, почувствовав негодование женщины, Михайлов. — Только как хоронить-то будете без головы?
— Разве вы её не найдете? — с упреком в голосе бросила она.
— Этим занимает вся милиция, — сказал Семенов. — Конечно, найдем.
— И все-таки я хотела
— Хорошо, — сказал Михайлов. — Мы позвоним. Тело вам выдадут.
— Спасибо, — тихо сказала Елена Ивановна и замолчала, замкнувшись в себе. Потом, почувствовав, что вопросов к ней больше нет, спросила:
— Я могу идти?
— Да, пожалуйста, — ответил Михайлов.
Она поднялась и, сгорбившись, медленно вышла из кабинета. Семенов проводил её долгим взглядом.
— Еще вроде нестарая на вид, а злости…
— Да, злости у нее хватает. Буквально все принимает в штыки.
— Как же она с такой злобой живет? — спросил Семенов.
— Кто её знает, — ответил Михайлов. — Может, она и не живет вовсе.
9
— Итак, подытожим, — сказал Михайлов, когда его коллеги, Семенов и только что вернувшийся Горюнов, расселись за свои столы.
Горюнов наконец-то привез адрес отца Лаймы. Он один остался белым пятном в этой истории. Значит, все дороги вели в Пырьевку.
— Так как друзей и знакомых у Кравченко было немного, круг подозреваемых в его убийстве…
— И обезглавливании, — вставил Горюнов.
— … и обезглавливании, — согласился с подсказкой Михайлов, — сузился до трех человек. Первая — Ракитина, близкая подруга Кравченко и его последняя любовница. Поводом для убийства мог стать отказ Кравченко встречаться с ней дальше.
— Притянуто за уши, — сказал Горюнов.
— Согласен. Но исключить полностью эту версию мы не вправе.
— А если шантаж? — предположил Семенов. — Допустим, Лайма не повесилась, а её вздернул сам Кравченко? Может, она его довела? Ракитина догадалась об этом или знала наверняка и стала его шантажировать!
— Семеновна! — воскликнул Горюнов. — Ты все перекрутил! Убили-то Кравченко, а не Ракитину!
— Выходит, Ракитина отпадает?
— Пока сходит на нижнюю ступеньку, — сказал Михайлов. — Теперь отец Лаймы. У него есть и повод, и возможности для совершения убийства. Как рассказала мать Кравченко, он ненавидел своего зятя и даже не хотел, чтобы Лайма выходила за него замуж. После того, как он узнаёт о смерти дочери, в чем, бесспорно, был виноват Кравченко, он пробирается к нему в квартиру и убивает, когда тот засыпает.
— Так-то всё вроде логично, — с сомнением произнес Горюнов, — только непонятно, зачем его обезглавили и почему нигде нет крови, а только несколько капель на подушке?
— Это уже загадка… — заметил Михайлов. — И, наконец, Лайма. Это вообще, как вы говорите, из области фантастики. Если допустить, что её видела накануне убийства соседка и инспектор ГАИ в преследуемой машине, то из этого выходит, что Лайма осталась каким-то образом жива и таким странным способом просто-напросто отомстила своему любимому муженьку за измену.