Убить волка
Шрифт:
— Нет, — одним своим взглядом Гу Юнь ответил на вопрос офицера. — Я буду не такой подвижный, если буду много есть. Пока и этого достаточно. А! Цзипин, если у тебя нет других важных дел, иди и подсчитай, сколько золота и серебра в этой берлоге. Позже вместе все это запакуем и заберем с собой.
Услышав это, Сунь Цзяо промолчал.
— Господин Сунь же ничего не будет обо мне докладывать, когда мы вернемся, не так ли? Увы, признаюсь по секрету, в военном министерстве одни скряги, и содержание Черного Железного Лагеря
Связанные и перепуганные горные разбойники, услышав о том, что Гу Юнь скоро отправится обратно, поспешили сказать:
— У нас есть записи приходов и расходов! Там, наверху!
Шэнь И повернул голову и увидел, что в том месте, куда указывали бандиты, действительно была «тайная комната»: к ней вела широкая лестница, ведущая прямо на крышу, под которой расположилась прикрытый тростником чердак.
«Отлично, — подумал Шэнь И, — я опять стал счетоводом в этом курятнике».
Первым в Синцзы Линь прибыл Куай Ланьту.
Куай Ланьту пришел со своей личной охраной. Его тело до сих пор было покрыто следами крови и гари; от него веяло пугающей смертоносной аурой. Сделав шаг вперед, он сказал исполненным гордостью голосом:
— Подчиненный южной границы императорский инспектор Куай Ланьту приветствет Аньдинхоу, господина Сунь, милостивых генералов и...
— Ли Минь, — улыбнулся Чан Гэн.
Куай Ланьту промолчал.
Сунь Цзяо понизил голос и поспешил сказать:
— Не будьте неуважительны! Это Яньбэй-ван, Его Высочество четвертый принц!
Куай Ланьту был ошеломлен.
Младший брат Императора, Ли Минь, никогда не появлялся на людях. Многие знали только то, что он жил среди простых людей. Вернувшись в столицу, он жил в поместье Аньдинхоу, и у него не было никаких достижений. Он был еще так молод... Куай Ланьту знал, что пусть этот молодой человек был из императорской семьи, беспокоиться не о чем. Но сейчас его появление тут было очень неожиданно. Такие моменты всегда вызывают беспокойство.
Это как будто что-то сулило. Веки Куай Ланьту дернулись, в уголках глаз собрались морщинки.
Он не успел сказать что-либо еще, как вошел его личный охранник и что-то прошептал ему на ухо.
— А? — тут же вмешался Гу Юнь. — Слюна семьи Куай так дорога, что мы не можем слушать [5]?
Куай Ланьту быстро оттолкнул охранника и сказал:
— Как невежливо! Шептать прямо перед Аньдинхоу и Его Высочеством! Где твои манеры?!
Охранника это не разозлило. Он немедленно приклонил колени и доложил о случившемся:
— Докладываю перед всеми господами! Десятки тысяч солдат приближаются к Синцзы Линь. Похоже, это южная пограничная армия!..
Не успел охранник закончить свой доклад, как по склону горы поднялся странный солдат. Вся стража инспектора обнажила клинки и копья, отразившие холодный лунный отсвет в эту темную ночь.
Прибыший солдат ничуть не испугался и, повысив голос, доложил:
—
Гу Юнь равнодушно подумал: «Этот Фу умеет играть со смертью».
Куай Ланьту взглянул на Чан Гэна. Тот улыбнулся ему, а затем развернулся к лестнице в углу и поднялся наверх.
Куай Ланьту понял, что нельзя упустить эту возможность. Он сделал шаг вперед и сказал:
— Маршал! У вашего подчиненного есть дело, о котором он желает доложить!
Гу Юнь перевел на него свой взгляд.
— Фу Чжичэн, будучи защитником южной границы, пренебрег своими обязанностями, вступив в сговор с бандитами, угнетал народ, вступив в сговор с юго-восточным морем. Его намерение восстать так же ярко, как день. Маршал, пожалуйста, будьте готовы...
— О? Правда? — услышав это, Гу Юнь совершенно не удивился. Он едва касался кончиками пальцев бусин на запястье, мягко перебирая их, словно размышлял о чем-то.
Через долгую минуту он сказал:
— Раз так, тогда прошу его подняться к нам.
Куай Ланьту и Сунь Цзяо молча обменялись растерянными взглядами, беспомощно уставившись друг на друга. Им показалось, что они услышали что-то не то.
— Пожалуйста, приведите генерала Фу. Посмотрим, как он собирается восстать.
***
Чан Гэн поднялся на маленький чердак, обнаружив, что он был каким-то особенным. На крыше было окно из которого открывался прекрасный вид на небо. Выбираясь из этого окна, бандиты устанавливали свои флаги. Рядом с флагом Шэнь И поставил факел. Никто не знал, какое он использовал топливо, но, сгорая, факел создавал белый дым, который при дуновении ветра не рассеивался и улетал прямо в небо.
Чан Гэн улыбнулся:
— Я думал, что генерал Шэнь будет заниматься счетоводством и решил подняться, чтобы помочь. Оказалось, что генерал Шэнь посылает дымовой сигнал.
Шэнь И спрыгнул обратно на чердак и спросил:
— Ваше Высочество даже знает, как вести счетные книги? Уехав в чужие края, чем ты занимался последние несколько лет?
— Ничем особенным, — ответил Чан Гэн. — Я следовал за барышней Чэнь, изучал медицину. Иногда в цзянху помогал друзьям. Путешествовал с купцами. Теперь я знаю всего по чуть-чуть.
Шэнь И отметил, что Чан Гэн ответил только из вежливости, поэтому больше не задавал вопросов. Знания и опыт человека, которые он испытал сам, были не тем, что можно было бы выковать. Даже если Чан Гэн постоянно притворялся непоколебимо спокойным, смотря на него, все равно можно было описать его, как вдумчивого, внимательного и целеустремленного молодого человека, способного на очень многое.
Путешествие Чан Гэна в цзянху за эти годы, конечно же, было непростым, но, иначе он бы не смог постичь той загадочной глубины знаний, которыми обладал сейчас.