Убить волка
Шрифт:
Чан Гэн с интересом выглянул с чердака и сказал Шэнь И:
— Я только что кое-что вспомнил...
Шэнь И внимательно посмотрел на него.
— Младшая сестра господина Сунь вышла замуж за императорского дядю, чтобы войти в императорскую семью... Неужели Его Величество... Как он вообще решил отправить своего шурина служить в военное министерство? Проводя все дни в компании этих вояк, разве он не страдает от этого?
— Ваше Высочество, — осторожно обратился Шэнь И, — вы только что сказали, что маршал на самом деле и не думал защитить Фу Чжичэна, пожалуйста,
— А иначе зачем нам задерживаться в этом бандитском логове? Если бы он действительно принял твердое решение защитить Фу Чжичэна, он бы давно поспешил в южный пограничный гарнизон, требуя от Фу Чжичэна объяснений.
Шэнь И ничего не мог сказать в ответ. Этот вопрос не оставлял его в покое. Долгие годы он безоговорочно доверял Гу Юню, но сейчас даже предположить не мог, что у маршала есть план.
— Если бы Фу Чжичэн признал свою вину, ифу бы задумался над тем, чтобы оставить его в покое. Но сейчас... — Чан Гэн усмехнулся, — жадность не является пороком, хитрость — ложью, даже глупость можно проигнорировать. Но Фу Чжичэн не должен был бросать вызов Черному Железному Лагерю.
Над созданием Черного Железного Лагеря усердно работали три поколения. Независимо от того, была ли эта военная мощь в руках императора или в руках Гу Юня, пока существует Черный Железный Лагерь, мир и стабильность Великой Лян будут нерушимы.
Фу Чжичэн короткое мгновение пристально смотрел на Гу Юня, однако, в конце концов, он все-таки вернул самообладание. Вернув меч в ножны он почтительно поклонился:
— Не виделись много лет, маршал Гу. Похоже, у вас всё хорошо.
Как только Фу Чжичэн склонил голову, приближенная стража надежной стеной стоявшая позади него, убрала оружие. Обстановка вокруг в тот же момент напряжение в воздухе немного ослабло.
И Куай Ланьту, и Сунь Цзяо в душе облегчённо выдохнули: похоже, что решение отправить сюда Гу Юня было правильным.
— Не совсем, — Гу Юнь бросил короткий взгляд на Фу Чжичэна, прежде чем неожиданно открыть рот и продолжить говорить: — Генерал Фу, императорский инспектор Куай только что сказал мне, что вы, генерал-губернатор юго-запада, вступили в сговор с горными разбойниками, а также ведете сотрудничество со странами южных морей. Ваше намерение восстать ясно, как день. Что вы думаете обо всем этом?
Фу Чжичэн ничего не ответил.
Никто не ожидал, что Гу Юнь окажется даже более прямолинейным, чем совершенно беспомощный Фу Чжичэн. Даже сейчас, перед лицом огромного войска, окружившего гору, он задал ему этот вопрос прямо в лоб.
Но это спокойствие продлилось недолго. Меч обнажен и натянута тетива самострела [1]. Не спускаясь с чердака, Чан Гэн оставался по прежнему непоколебимо спокойным. Похоже, ему очень понравился лук, который ему дал Гу Юнь. Он не желал расставаться с этим тяжелым — весом в несколько цзинь — оружием ни на минуту, не снимая его со спины. Но сейчас он решил подержать его в руках, а после — достал неизвестно откуда взявшийся платок и принялся сосредоточенно и бережно протирать.
Через некоторое время
— Но если ему придется бросить Фу Чжичэна, разве это не значит, что он будет безучастно наблюдать со стороны, как Император принудительно приводит в жизнь исполнение "Цзигу Лин"?
Чан Гэн без колебаний ответил:
— Неужели генерал Шэнь так и не понял? Когда появился "Цзигу Лин" все деревенские жители и старики поняли, что этот приказ разделил военную мощь в руках ифу. Один за другим, полководцы всех четырех сторон света возразили против "Цзигу Лин", почему же ифу ничего не сказал?
— Почему? — тут же спросил Шэнь И.
— Он с малых лет рос вместе с Императором. Как никто другой, он понимает, как своенравен и упрям этот человек. Пока "Цзигу Лин" не начал действовать, а у Императора нет возможности контролировать всю военную мощь в своих руках, он от беспокойства не сможет есть и спать. Противодействие его планам только усугубит внутренний конфликт, вызвав разлад между правителем и его подчиненными, и тогда заговорщики получат превосходство. Рано или поздно кому-то все равно придется пойти на компромисс, вопрос только в том, кому.
Его последние слова были почти заглушены яростным ревом.
Куай Ланьту не был таким трусливым, как Сунь Цзяо. Услышав вопрос Гу Юня, он сразу понял, что это дело не будет решено спокойно. Сегодня в Синьцзы Лин умрет кто-то из этих двоих: либо Гу Юнь, либо Фу Чжичэн. У подножья горы собралось огромное войско южной границы. Быстрее смерть найдет тот, кто больше всего будет нести ерунду. Разве не легче было бы арестовать этого Фу Чжичэна, пока он ничего не заподозрил? Какой бы многочисленной не была его армия, разве без предводителя они будут лишь стаей драконов [2], отдавшей себя на растерзание другим?
Ступив к Гу Юню, императорский инспектор Куай принял моментальное решение, указав на Фу Чжичэна и закричав:
— Арестуйте этого сановника-смутьяна, поднявшего руку на своего Императора!
Бывшие в полной готовности солдаты, только услышав приказ императорского инспектора, тут же бросились на гору напролом.
Чан Гэн взял из бамбуковой плетеной корзины увесистую железную стрелу и медленно натянул тетиву. Край изогнутого полумесяцем лука издал шипящий звук, выпуская клубы пара, крошечными каплями осевшего на лице Чан Гэна. Вскоре открытые участки его тела были покрыты едва заметным слоем влаги, раскрывая ещё большую яшмовую нежность и красоту его рук.
От этой картины у Шэнь И затрепетало сердце. Лук был создан специально для Гу Юня, и даже с добавлением золотого ящичка с топливом обычные люди все равно не смогли бы добиться эффекта, как от стрелы байхун. Прицеливаясь, Чан Гэн натянул тетиву до предела, но при этом обе его сильные руки даже не задрожали — навыки маленького принца, вероятно, были чем-то большим, чем простое "усердие".
— Допустим, даже если у маршала действительно было намерение пойти на компромисс, — сказал Шэнь И, — кто сможет заменить генерала Фу, чтобы привести в порядок весь этот бардак на южной границе?