Убить время
Шрифт:
– Ничего обидного? Ничего обидного! Мне обидно. Я отправил этих двоих в рай двумя превосходными восходящими спиралями. Разве ты не видел, какой получился узор, когда тела начали снижение?
– Замолчи, – прошептал отвлекшись Римо.
Вполне возможно, что Пози Понзелли говорила правду, независимо от того, соответствовало ли это мнению компьютеров Смитти. И если она была права, здесь, в подвале, могли находиться ощутимые доказательства ее жуткой истории.
– Ах, это действительно было прекрасно, Чиун. Просто превосходно.
– Мне
– Чиун, – позвал Римо. Под шаткой лестницей он обнаружил десятки сложенных запечатанных коробок. В каждой из них оказалось по тридцать бутылочек с прозрачной жидкостью. – Вот эта штука для гостей.
Чиун не обратил никакого внимания на его слова.
– Натурально, ни один из них даже не попытался похвалить Мастера Синанджу за его славный поступок.
Римо ощупал покрытые паутиной стены. Камни фундамента лежали здесь уже более ста лет. Соединяющий их цемент растрескался и порос плесенью. Он начал ритмично постукивать по камням, одна рука повторяла движения другой и в результате стены стали вибрировать с низким грохотом. Он проверил камень за камнем три стены подвала. Достигнув последней, в самом темном углу, звук от его постукиваний резко изменился. Он снова попробовал этот камень. Ошибки быть не могло. За ним была пустота.
Барабаня пальцами по цементу вокруг камня, Римо раскрошил его в мелкую пыль. Это был другой, недавно положенный раствор. Он с легкостью вынул камень и ощупал пространство, открывшееся за ним. В нескольких дюймах от поверхности находилось нечто похожее на кусок брезента, покрывавшего большую геометрическую фигуру.
Чиун продолжал шагать из угла в угол, излагая свои различные психологические травмы.
– Вместо этого они смотрели на тебя! На тебя, который не сделал ничего кроме того, что безо всякого изящества повис в окне…
– Вот оно, – сказал Римо. Под брезентом оказался огромный куб мерцавшего в темноте золота. Он просунул голову внутрь, чтобы определить размеры золотого слитка. – Интересно, сколько миллионов эта штука может стоить?
– Ты меня слушаешь? – проворчал старик.
– Нет, – Римо поставил камень на прежнее место и прислушался. Сверху, из коридора возле покинутой ими спальни, доносился настойчивый гул голосов. – Пошли. Я видел, то, что хотел. Нам надо вернуться туда.
– Зачем? – спросил Чиун, взбираясь по стене вслед за Римо. – Ты что получил недостаточно незаслуженной похвалы на сегодня?
– Я просто хочу, чтобы все выглядело нормально, – объяснил Римо. – Мы до сих пор не поговорили с Фоксом. До тех пор, пока
– Я и так симпатичный, – ответил Чиун. – Я самый симпатичный, обаятельный, чудесный…
– Ты чуть не убил тех двоих, – прошептал Римо, переваливаясь через подоконник обратно в комнату. – Ты отдаешь себе отчет в том, какой шум поднялся бы, если бы они погибли?
– Это смешно, – сказал Чиун. – Никто бы даже не заметил этого. Они все выглядят абсолютно одинаково в этих непристойных балахонах.
– Я не могу спорить с тобой целый день. Факт в том, что ты подверг смертельной опасности двух людей, которые не сделали ничего плохого.
– Не сделали!.. – Чиун отшатнулся назад, не в силах вымолвить слово. – Разве ты не видел, какое ужасное оскорбление они нанесли мне?
– Конечно нет. Меня же там не было.
Лицо старика стало жестоким.
– Ты был с этой женщиной с желтыми волосами и бесформенной грудью, я не сомневаюсь.
– Это не имеет отношения к делу. Так что они натворили?
– Они попытались пристыдить меня публично. – Он потупил взгляд. – При всех, в самый разгар парада.
– Ты бы мог поступить лучше, Чиун, – сказал Римо. – Парада? Какого парада в снегопад? Не ври, Чиун.
– Это чистая правда! Пока ты был наверху и развлекался с этой выпуклой бледнолицей штучкой, эти идиоты сначала исчезли, а потом вернулись в своих странных ночных сорочках со свечами в руках. Они пели и ходили кругами по комнате. После этого построились рядами и вышли маршировать на улицу. Поскольку это было единственное интересное дело за весь вечер, я прозволил себе присоединиться к ним. Чтобы доставить им удовольствие я исполнил для них строевую песню киприотов на марше, которые тоже были дураки и одевались в ночные сорочки.
– И что?
– То, что я подвергся оскорблениям. Я. Не они!
– За песню?
Чиун вздохнул.
– Нет, глупый ты человек. Никто не может осуждать Мастера Синанджу за его безукоризненное пение. Это было похоже на пение летящей птицы…
– Тогда за что?! – воскликнул взбешенный Римо.
– За то, что я отказался надеть эту безобразную одежду! – взвизгнул Чиун. – Ты что, ничего не понимаешь? Те двое посмели остановить шествие и требовать от меня, чтобы я снял свой замечательный халат и напялил на себя это убогий белый наряд. Я был в шоке.
– Послушай, мне тоже не понятно, для чего они ходят в этих штуках, – сказал Римо. – Но это не причина, чтобы убрать их.
– Я и не собирался убирать их, – с достоинством ответил старик. – Я лишь опробовал запуск в воздух двойной спиралью. Я только слегка дотронулся до них. О, это было так красиво…
– Ладно, считаем, что ничего не было, хорошо? – сказал Римо, прислушиваясь к растущему шуму толпы за дверью, выкрикивающей его имя. – Те двое, которых ты чуть не угробил, любезно согласились сказать, что ты их не трогал.