Убитая в овечьей шерсти
Шрифт:
— Несомненно, — сказал Дуглас, словно ему предложили возглавить придворный суд. — Я вполне согласен, сэр.
— Возможно, нам лучше перейти в кабинет. Я бы просил, чтобы все остались здесь, если не возражаете. Мы ненадолго.
В кабинете стоял пронизывающий холод. Дуглас зажег лампу и камин, и они уселись рядом на каминную решетку. Над ними смотрел в никуда портрет Флоренс Рубрик.
— Я думаю, Лосса пока не стоит беспокоить планом действий, — произнес Аллейн. — А вы?
— О нет. Господи, нет, конечно.
— Я
— О, Боже!
— Да, придется.
— Там такая безнадежная публика, сэр. И опять начнется вся эта возня с допросами! Но я вполне понимаю вас. Ведь дело касается не вас лично, правда?
— Только в том смысле, что я был намеченной жертвой, — сухо сказал Аллейн.
— Вы знаете, — пробормотал Дуглас с каким-то совиным выражением лица, — я сам пришел к такому же выводу. Это позор.
Аллейн пропустил мимо ушей эту странную реплику по поводу этики намечавшегося убийства.
— Возможно, — сказал он, — что они передоверят дело мне еще на какое-то время или немедленно явятся сюда сами. Но решение будет целиком зависеть от них.
— Естественно. Я очень надеюсь, что они предоставят вести дело вам. Я думаю, мы все этого хотим.
— Включая убийцу, вы полагаете?
Дуглас потянул себя за ус.
— Вряд ли, — промолвил он. — Этот шутник был бы гораздо счастливее без вас, я думаю. — Он от души рассмеялся.
— Очевидно. Но он может предпринять новую попытку.
— Не волнуйтесь, сэр, — добродушно откликнулся Дуглас. — Мы позаботимся об этом.
Его спокойствие раздражало Аллейна.
— Кто это «мы»? — поинтересовался он.
— Я возьму это под свою личную ответственность.
— Вы, — тепло произнес Аллейн. — Мой дорогой, вы-то и есть подозреваемый. Откуда мне знать, что вы не последуете за мной с дубинкой?
Дуглас побагровел.
— Я не знаю, всерьез ли вы… — начал он, но Аллейн перебил его:
— Разумеется, всерьез.
— В таком случае, — величественно произнес Дуглас, — нам больше не о чем говорить.
— Пока еще есть о чем. Если вы докажете мне, что вы не могли пересечь эту проклятую дорогу и напасть на бедного Лосса, я буду вам весьма признателен. Здесь слишком много подозреваемых.
— Я же сказал вам, — ответил Дуглас сердито и взволнованно, — что я делал. Я вышел на лужайку, потом поднялся и постучал к Терри. Я пожелал ей спокойной ночи.
— Что было излишне. Вы уже желали друг другу спокойной, ночи. Возможно, вы просто хотели обеспечить себе алиби.
— О, Боже, да вы сами меня видели, когда поднялись!
— На добрых десять минут позже.
— Да я был в пижаме!
— Ваша пижама ничего не доказывает. Меня совершенно не трогает ваша пижама.
— Послушайте, это слишком. С какой стати мне нападать на Фабиана?
— Не его. Меня.
— Черт побери! Ну, вас тогда, раз вы специалист по этому делу, — сказал Дуглас, в упор глядя на него, и добавил сердито: — Что у вас с лицом?
— Кто-то ударил меня. Оно опухло и, вероятно, покраснело.
Дуглас открыл рот.
— Ударил вас? — повторил он.
— Да, но это меня уже не беспокоит с тех пор, как вы назначили себя моим опекуном.
— Кто ударил вас?
— В настоящий момент это тайна.
— Так! — громко сказал Дуглас. — Вы смеетесь надо мной? — Он с беспокойством взглянул на Аллейна. — Странная манера поведения! Ну ладно. Простите, если я не совсем корректен.
— Ничего, — любезно ответил Аллейн. — Довольно неприятно находиться под подозрением.
— Я бы не хотел, чтобы вы продолжали в этом духе, — раздраженно сказал Дуглас. — Это чертовски неприятно. Я надеялся, что смогу помочь. Я хотел бы быть полезным.
— Итак, вернемся к началу. Сколотите мне убедительное алиби — со свидетелями в связи с убийством вашей тети и нападением на Лосса — и я с восторгом прижму вас к своей детективной груди.
— Ей-Богу, — сказал Дуглас почти искренне, — если б смог!
— А тем временем, без предубеждения, не окажете и вы мне три услуги?
— Конечно! — жестко сказал Дуглас. — Все что угодно, разумеется.
— Первая: мне нужна полная свобода действий в овчарне завтра с рассвета и до того момента, когда я сообщу, что все готово.
— Хорошо, сэр.
— Вторая: сообщите всем, что я намерен провести ночь в овчарне. Это предотвратит дальнейшие покушения и даст мне возможность немного поспать. В действительности я не смогу начать работу до рассвета, но они не должны знать и об этом. На рассвете мы не пустим никого в овчарню, на дорогу и на прилегающую территорию, но они не должны об этом знать. Пусть думают, что я отправляюсь туда сейчас и хотел бы скрыть это от них. Как будто я хотел бы внушить им, что нахожусь в своей комнате.
— Может, это прозвучит не слишком убедительно, — важно сказал Дуглас. — Видите ли, я не болтлив.
— Придется вам полицедействовать. Внушите им, что сообщаете это им втайне от меня. Это главное.
— Ладно, а третья услуга?
— Пожалуйста, — устало произнес Аллейн, — одолжите мне будильник или постучите в мою дверь до того, как дом проснется. Как жаль, что вы не провели электричество в овчарню! Там есть очень веское доказательство, но мне нужен свет. Надеюсь, вы поняли меня? На самом деле я иду в свою комнату, они же должны считать, что я в овчарне, но хочу, чтобы думали, будто я сплю.