Убитый манекен : сборник
Шрифт:
— Т-сс! Клиент — тем более экс-клиент — не всегда прав.
Он тут же понял, что это не смешно.
Даже Билли Хамбург сказал бы лучше.
Но Билли было не пятьдесят, и ему не предстояло сейчас спать с женщиной на пятнадцать лет моложе.
У Билли не было дочери. А следовательно, проблем.
Билли не заботило, чтобы восторжествовала справедливость.
— Дорогой! — разочарованно прошептала Диана. — Вы думали о чем-то другом…
Глава
Лежанвье любил приезжать в «Жнивье», рано ложиться, завтракать в обшитой дубовой панелью столовой, пахнущей воском, откуда через застекленные двери открывался вид на зеленую долину Шеврез, напротив недопроснувшейся Дианы, потной и утомленной, с трудом справлявшейся со своими кружевами.
— Надо бы почаще сюда приезжать, — расслабленно вздохнул он. — Слышите, голуби?
— Думаю, это цесарка… Еще чашку кофе, дорогой мэтр?
— Охотно.
Разумеется, кофе без кофеина, который он пил без удовольствия, вдыхая аромат того, что пила Диана.
Диане не пришлось вызывать Сабину звонком. Старая служанка сначала вошла, затем постучала:
— Извините, там господин спрашивает хозяина.
— Кто еще? — проворчал Лежанвье.
— Не знаю. Не захотел назваться. Кажется, лучший друг хозяина.
Лежанвье уже понял.
«Может быть, нам придется сменить континент?» — вздохнул он, бросая салфетку.
Диана тоже поняла, но не казалась слишком взволнованной.
— Гостевая комната готова, — лишь сказала она. — И не выставляйте его в дверь, он вернется через окно.
Лазар теперь ездил на собственном автомобиле, «кадиллаке» пятилетней давности, но выглядевшем почти как новый, слишком широком для узкой подъездной аллеи, поднимавшейся к дому. Его ярко-красное крыло ободрало последний розовый куст.
Лазар через переднее стекло дружески помахал рукой:
— Хэлло, дражайший мэтр! Париж становится просто убийственным, если время от времени не выезжать за глотком свежего воздуха. Я привез вам хороших друзей, которые и убедили меня принять ваше сердечное приглашение. Они уверяют, что «Жнивье» может приютить полк солдат. Догадайтесь, кто это?
Билли Хамбург и Дото неуверенно ступили на гравиевую дорожку с видом не очёкь торжественным, хотя ставшая рыжей Дото надела головокружительное полосатое платье, открывавшее ноги до колен и придававшее ей аппетитный вид английской карамельки.
— Мертвый сезон, нечем заняться, — бормотал Билли, выпрашивая прощение влажным взглядом. — Бездельничать так бездельничать, почему бы не бездельничать в «Жнивье»?
Молодой возбужденный голос донесся с крыши:
— В. Л.! Кто там?.. Это не Тони?
— Отвечайте, дорогой мэтр! — подсказал Лазар. — Это малышка вас спрашивает, она ждет вашего одобрения.
— Кто там? — продолжала кричать Жоэль, свесившись головой и плечами из окна так, что чуть не падала. — Это не Тони?
—
— Говорите громче, дражайший мэтр! — дружески посоветовал Лазар. — Представьте, что вы в суде, требуете оправдания для невиновного. Повысьте голос. Мое почтение, дражайшая госпожа. (Диана появилась на пороге, по-прежнему пытаясь привести в порядок кружева.) Мэтр был так любезен, что пригласил ваших добрых старых друзей и меня, а мы имели слабость принять приглашение. Очаровательно, живописно, роскошно, — восклицал он, охватывая широким жестом четыре основных направления. — Кто это там воркует? Горлинки?
— Цесарка, — твердо ответила Диана.
Глава шестая
— Дорогой, вам нехорошо?
Лежанвье сел в кровати и огляделся блуждающим взглядом. Он не узнавал знакомой обстановки своей спальни и лишь постепенно вспоминал, что покинул дом на авеню Ош и приехал в «Жнивье».
— Который час? — с трудом проговорил он. — Что… Что случилось?
Диана, сидя в соседней кровати, с тревогой смотрела на него:
— Вы разговаривали во сне. Кажется, вам было трудно дышать. Вы кричали, пока я не зажгла свет.
На лбу адвоката выступил холодный пот.
— Я разговаривал во сне? Что я говорил?
— Я плохо поняла. Вы говорили тихо и очень быстро. Кажется, вы произносили речь за или против кого-то.
Речь?..
Конечно, он произносил речь. Он вспоминал мельчайшие детали процесса. Лазар требовал для него высшей меры. У него не было адвоката, он сам себя защищал, боялся сказать слишком много или слишком мало, искал глазами в зале Диану…
— Вы переутомились, дорогой. Вам необходим настоящий отдых, в Этрета или Савойе, а не просто выходные два раза в месяц… Лежите, не вставайте. Вы сильно вспотели, я вам сейчас дам другую пижаму.
Она накинула кружевной пеньюар и направилась к комоду, и тут впервые Лежанвье в свою очередь поразился ее изменившимся чертам. Без сомнения, тут сыграли свою роль и первые проблески зари, смешивавшиеся с электрическим светом, — муж редко застает жену в такой час, — но они не могли все объяснить: бескровные губы, ввалившиеся щеки. Диана явно тоже провела тяжелую ночь.
С размытыми чертами лица она возвращалась от комода, как с края земли:
— Вот пижама, дорогой.
Просто из нежности он попытался притянуть ее к себе, но она высвободилась, успокоив его порыв одной фразой, и он внутренне вздохнул свободнее — усталость Дианы объяснялась одной из самых естественных причин.
— Обещайте мне, что если я опять стану разговаривать во сне, вы не колеблясь меня разбудите?
— Обещаю, дорогой. Разве что вы будете говорить что-нибудь действительно забавное.