Убитый манекен
Шрифт:
— Хорошо. Почему вы пришли к заключению о яде?
— Как мне рассказали, рядом с Лекоптом, когда он отдал Богу душу, никого не было, а на его трупе, кажется, не было обнаружено раны, способной повлечь за собой смерть… Я вижу лишь один способ избавиться от другого человека, не прикасаясь к нему — отравление.
— Бесспорно. Но…
— Как долго Жильбер был уже мертв к моменту, когда к вам обратились за помощью?
Доктор смущенно заерзал на стуле:
— Дайте мне вспомнить… Я прибыл на место к половине первого. Судя по только что начавшемуся
— Смерть почти мгновенная, так я думаю?
Знаком врач выразил свое согласие.
— Ничто при осмотре трупа не заставляло заподозрить, хотя бы на секунду, преступное вмешательство?
— Абсолютно ничто.
— Мне, однако же, говорили, что на теле оставались следы от ушиба и царапины на лице?
— Учитывая положение тела у подножия лестницы, иное было бы удивительно.
— В общем, вы сразу же пришли к заключению об остановке сердца?
— Сразу же. Напомню вам, что Жильбер Лекопт уже давно страдал пороком сердца, и в его случае в подобном конце, увы, не было ничего исключительного.
— Конечно! — согласился Малез.
Он подумал об известной фразе великого судебного врача Альфонса Бертильона: «Видят лишь то, на что смотрят, а смотрят лишь на то, о чем думают». Достаточно того, что врач лечит своего пациента от определенной болезни, и в девяти случаях из десяти он припишет его кончину этому заболеванию, не пытаясь расширить круг своих исследований.
— Позвольте мне вернуться к вопросу, который я вам задал в самом начале. Могут ли симптомы, позволяющие сделать вывод об остановке сердца, быть спутаны с признаками отравления?
Доктор прилежно перелистывал взятую из шкафа толстую книгу:
— На первый взгляд, нет. Но еще раз подчеркну, что только токсиколог…
— Давайте, если угодно, подойдем к вопросу с другой стороны. Очевидно, что Жильбер Лекопт стал жертвой быстродействующего яда. Отравление медленно действующим ядом проявилось бы задолго до его смерти. Какие же яды вызывают мгновенную смерть и не обнаруживаются при поверхностном осмотре? Цианистые соединения?
— Нет, — твердо сказал доктор Фюрнель. — В случае отравления цианистыми соединениями я обнаружил бы на теле широко распространившиеся трупные пятна ярко-розовой окраски и другие симптомы, сходные с теми, что наблюдаются при удушении от угарного газа. Я также обнаружил бы пятна на грудной клетке и на внутренней стороне бедер. К тому же цианистая кислота выделяет сильный запах горького миндаля, который не преминул бы вызвать у меня подозрения.
— Стрихнин?
— Вызываемый стрихнином первый приступ судорог никогда не бывает смертельным, а следующие вряд ли могли произойти, учитывая время, в течение которого Жильбер Лекопт лежал у подножия лестницы. Вопреки народным поверьям яды мгновенного действия исключительно редки, а самые сильные, к примеру, прусская кислота, редко вызывают смерть до того, как поражают нервные центры.
По мере того, как все новые
— Учитывая хрупкое состояние его здоровья, Жильбер Лекопт, по-видимому, обладал меньшей сопротивляемостью действию яда?
— Несомненно. Я скажу даже, вероятно. Тем не менее, помимо цианистых соединений известные нам яды не в состоянии убить человека за столь короткий промежуток времени. Например, в случае отравления алкалоидами, а они очень действенны, я обнаружил бы «вашу жертву» умирающей, а не мертвой.
К врачу вернулась вся его самоуверенность.
— Очень боюсь, комиссар… — заговорил он лицемерно сочувственным тоном.
Но Малез не дал ему возможности продолжать. Парадоксальным образом только что услышанное отнюдь его не обескуражило, а еще больше укрепило в собственном мнении.
— Остается кураре! — бросил он.
И по внезапному волнению собеседника понял, что его стрела попала в цель.
— Кураре? — моргая, повторил доктор Фюрнель.
Он тяжело вздохнул:
— В Европе вы встретите мало подобных случаев. Что заставило вас вспомнить про кураре?
— Разрозненный набор, — ответил Малез.
И живо добавил:
— Передайте мне вашу книгу.
Он стремительно схватил ее и принялся энергично перелистывать:
— Вот что нам надо. «Кураре — южноамериканский сильнодействующий яд, добываемый из различных растений рода стрихнос. Действует, парализуя мускулы органов дыхания. Существует в виде смолистой массы черновато-коричневого цвета, растворимой в воде и спирте. Долгое время сохраняет свои отравляющие свойства…»
Малез весь дрожал от сдерживаемого возбуждения.
— Это еще не все! Послушайте… «Курарин — кристаллическое вещество, извлекаемое из кураре и обладающее аналогичными, но более сильными отравляющими свойствами. Примерно двадцатикратно превосходит кураре…»
С помертвевшим лицом доктор Фюрнель встал и теперь читал сам, заглядывая через плечо своего собеседника.
— Ну, что вы на это скажете? — торжествовал Малез. — Сначала я не представлял, где в этой глуши убийца мог бы разыскать подобный яд. Но, чтобы его заполучить, ему было достаточно соскрести яд с наконечника дротика, который из предосторожности он, к тому же, поспешил убрать. Если у него есть какие-то медицинские знания, то, может быть, он сумел усилить токсическое действие яда, выделив его в форме курарина.
Доктор Фюрнель медленно приходил в себя.
— Как я понимаю, — с нарочитой неторопливостью заговорил он, — в момент смерти к Жильберу Лекопту никто не приближался?
— И что дальше? — возразил Малез. — Убийца мог удовлетвориться тем, что свою дозу кураре влил либо в напиток, либо в пищу, которые тот принимал в определенное время. Кроме того, для создания себе на всякий случай алиби он мог удалиться из дома, справедливо рассчитывая на то, что яд будет действовать и в его отсутствие. Своего рода безупречное преступление.