Убивец магов. Дилогия
Шрифт:
«И чего в деревне не зимовал?» — подумал он, но тут же понял, что если бы зазимовал здесь, то, скорей всего, лежал бы сейчас рядом с Алексеем, Степаном Егорычем и Ванькой. Мертвым.
«Нет, все так, как должно быть. У меня свой путь, и расслабляться нельзя, разве что ненадолго, вот в такие моменты», — «оптимистично» закончил свою героическую мысль Андрей и вновь зачерпнул ложку щей.
На второе было пюре с курятиной, но, съев половину предложенного, он устало отодвинул тарелку.
— Все, не могу,
— Да ну, ерунда, — заботливо отмахнулась Микулишна. — Сейчас посидишь, отдохнешь, а потом еще пироги с мясом будут и малиновый компот.
— О, компот — это хорошо, Тоня, принеси и мне кружечку, — послышался от двери голос Степана Егорыча: старик, отдуваясь, прошел через комнату и уселся за стол напротив Корчака. — Ну что, гость дорогой, сказывай — кто, откуда и зачем?
Несмотря на добродушный тон хозяина, вопросы Андрею не понравились.
— Зовут меня Андреем, а насчет остального — я никто, ниоткуда и ни за чем.
Глаза старика на секунду стали колючими, но затем оттаяли, а вокруг появились добродушные морщинки.
— Прости, Андрей… как тебя по батюшке?
— Можно просто Андрей.
— За то, что ты сделал, мы до гроба должны называть тебя по батюшке и в ноги кланяться, а за вопросы извиняй, я тут навроде старосты, посему и лезу во все дыры без мыла, прости господи.
— Кстати, откуда народ? Домов-то у вас немного, а прошлой осенью вообще половина пустовала. Или это уже с моей стороны неуместные вопросы?
— Нет, Андрей, с твоей стороны ничего неуместного быть не может. Из города люди. Когда случился этот конец света, народ, кто выжил, не знал, куда податься. Сначала в лагеря беженцев пошли. Потом ушастые наведались и туда. Вот моя дочка и потащила всех, кого могла, в родную деревню. Муж у нее милиционер — защита, понимаешь, — поэтому народ с ними и пошел.
В слове «защита» послышалась какая-то горечь. Корчак уже догадался, о ком идет речь, и, сам не зная зачем, решил вмешаться:
— Что, Степан Егорыч, считаешь, трусоват оказался зятек?
— А что мне еще думать?
— Если бы не он, то всех бандитов я бы не перещелкал. Это раз. Алексей, когда нужно было, лег и встал именно тогда, когда пришло его время. Это два. И причем очень немаловажное «два». С дочкой хоть все в порядке? — всполошился гость, подумав, что разбрасывается мудростями, не узнав всех причин недовольства собеседника.
— А что ей, идиотке, сделается — так, фонарь под глаз заработала, и все. Ну сам посуди — какого лешего она полезла царапаться к оружному бандиту? Всю жизнь учил, учил — все одно дурой выросла.
В это момент открылась дверь, в комнату вошел Леша, а следом за ним здоровенный бугай. Увидев зятя, староста моментально нахмурился, и его лицо сразу же приняло степенный вид.
«Ну, артист,
— Леха, там все в порядке? — спросил староста и, получив утвердительный ответ, строго кивнул Корчаку на предполагаемого Вакулу:
— Это — Остап: видать, народ прислал благодарить.
Староста посмотрел на Андрея и, увидев кислую мину, махнул на Остапа рукой:
— Благодарность принимаем золотом.
— Че? — прогудел «не Вакула».
— Да иди уж, умник, не до благодарности ему — устал наш герой.
Остап почесал голову и, пожав плечами, боком вышел в слишком узкие для него двери.
Антонина Микулишна принесла еще две тарелки щей, и мужики принялись утолять зверский голод. Обслужив родственников, хозяйка решила, что гость уже «дозрел», и поставила перед ним тарелку со слоистым пирогом и большую кружку компота.
Староста посмотрел на кружку и вспомнил, о чем просил супругу пару минут назад:
— А мне компот?
— Щи хлебай, потом будет компот, — отрезала жена и ушла на кухню.
Андрей едва сдержал улыбку. Судя по всему, вся деревенская власть находилась в руках старосты, а вот в доме вожжи управления держала его жена.
Продолжая есть, староста скосил глаза на зятя и спросил:
— Всю околицу проверили?
— Да, — промычал бывший милиционер, не отрываясь от еды.
— Точно?
— Егорыч, ну чего ты пристал, я сам разберусь, — взвился Леха — видно, его нервы после перенапряга дали слабину.
От этой сцены Корчак поморщился: он не любил семейных дрязг, особенно когда они происходили в присутствии посторонних. Гримаса не ускользнула от бывшего милиционера, и его «понесло»:
— А ты чего морщишься, у тебя что, отношения с родичами были идеальными?
— Не было у меня родичей, сирота я, поэтому и отчества не назвал. Настоящего не знаю, а то, что в паспорте записано, придумали в приюте. — Андрей давно уже не «окрысивался» на такие разговоры, но на душе все равно стало неприятно.
Опешивший Леша опустил голову и усиленно стал хлебать щи. Старик некоторое время смотрел на зятя — казалось, он сейчас треснет его ложкой по лбу. Но не треснул, а просто перевел взгляд на Корчака:
— Извини… И это, Андрей, если тебе чего надо, не стесняйся, ей-богу, нам только в радость будет.
Гость немного подумал — сначала он хотел отказаться, но потом вспомнил о некоторых мелочах, которых ему не хватало для полной комплекции.
— Разве что ножовку по металлу, обрез из двустволки сделать, и если кто умеет кожу шить, то кобуру под тот же обрез на бедро, да чуток еды на дорогу. И, конечно, информация, а то просидел всю зиму, как медведь в берлоге.