Убийца Гора
Шрифт:
Сердце мое забилось от радости.
— В атаку! — поступила команда предводителя спустившихся на арену таурентинов. Толпа разгневанных зрителей сильнее навалилась на цепь таурентинов, окружавшую арену стадиона и копьями удерживающую на месте наседавших на неё болельщиков.
Находившиеся на арене таурентины бросились к нам, и мы с Мурмилиусом, спина к спине, встретили их атаку.
Замелькали клинки, зазвенела сталь — и враги один за другим стали оседать
Вскоре к нам присоединился третий в одеянии готовившегося выйти на поле гладиатора.
— Хо-Сорл! — с радостью узнал его я.
— Что-то долго ты сюда добирался, — расправляясь с очередным противником, заметил Мурмилиус.
Хо-Сорл, мгновенно включаясь в сражение, рассмеялся.
— Кернус рассчитывал, что я тоже выйду на арену в слепом шлеме, — сказал он. — Но Хо-Ту нарушил его планы.
Рядом с нами появился четвертый товарищ, также в шлеме, закрывающем лицо.
— Ремиус! — воскликнул я.
— Мне тоже уготован был поединок в слепом шлеме, — ответил тот. — К счастью, я наткнулся на Хо-Ту.
— И, как я полагаю, — с усмешкой добавил Мурмилиус, не забывая при этом о наседающем неприятеле, на девушек с Горшечной улицы.
— Ну, если быть совсем точным, — ответил Ремиус, выдергивая свой меч из-под ребер падающего к его ногам противника, — на них тоже.
Мурмилиус в великолепном выпаде, словно ему надоело драться с одним и тем же противником, уложил сражавшегося с ним таурентина и перешел к следующему.
— Да, на аукционе за этих девиц покупатель выложил бы кругленькую сумму, — сказал он.
— Может, стоит отдать этим девчонкам с Горшечной улицы тех таурентинов, что останутся в живых после этой схватки, — высказал предположение Хо-Сорл.
Я едва успевал отбивать мелькавшие у самой моей груди клинки таурентинов.
— Отличная идея, — согласился Мурмилиус.
Еще дюжина таурентинов бросилась на подмогу своим товарищам, ряды которых быстро таяли.
— Если после этой рубки из них вообще кто-нибудь останется в живых, — закончил тему Ремиус, расправляясь с очередным противником.
Таурентины, один за другим спускавшиеся с верхних рядов трибуны, все продолжали выбегать на арену.
Хо-Ту с кривым ножом в руке, с которого текла кровь, тоже словно вырос откуда-то из-под земли и стал рядом с нами.
В ту же секунду я едва успел отбить направленный ему в грудь вражеский клинок.
— Думаю, здесь более уместен меч, нежели твой крохотный ножик, — заметил ему Мурмилиус.
Хо-Ту выхватил меч и словно в оправдание заработал им
— Убейте их! — донесся до меня крик Филемона.
Еще не меньше сотни таурентинов перемахнули через барьер, отгораживающий зрительные трибуны от арены стадиона, и бросились к нам.
Мы начали пробивать себе дорогу среди уставших, изнуренных схваткой, окровавленных таурентинов к этому новому, полному сил вражескому подкреплению.
— Я уложил семнадцатого! — крикнул Ремиус Хо-Сорлу.
— А я уже давно сбился со счета, — ответил ему Хо-Сорл.
Ремиус сердито рассмеялся и добавил ещё одного к списку своих жертв.
— Наверное, у меня на счету уже сотни две, не меньше, — тяжело дыша, продолжал подсчет Хо-Сорл.
По счастью, нападавшие таурентины не могли наброситься на нас все сразу и вынуждены были атаковать небольшими группами, справиться с которыми нам было легче.
— Слин хвастливый! — крикнул товарищу Ремиус и тут же добавил: — Девятнадцатый!
Хо-Сорл завалил на землю очередного противника.
— Двести шестой, — с легкой небрежностью довел он до сведения товарища, тут же переключаясь на очередного противника.
— Тише! — заорал Мурмилиус, и те послушно замолчали.
Теперь они дрались молча, и среди яростного звона мечей раздавались только ожесточенные вопли атакующих да стоны смертельно раненных.
— Их слишком много! — не удержался я.
Мурмилиус не ответил; он продолжал биться.
В секундное затишье я повернулся к нему, но, как и прежде, не смог различить хоть каких-нибудь черт лица этого легендарного человека.
— Кто вы? — спросил я.
— Я — Мурмилиус, — рассмеялся он.
— А почему Мурмилиус дерется бок о бок с Тэрлом Кэботом? — поинтересовался я.
— Точнее говоря, — ответил он, — это Тэрл Кэбот дерется бок о бок с Мурмилиусом.
— Что-то я не понимаю, — признался я.
— Мурмилиус, — гордо ответил он, — ведет борьбу. Он сражается.
— Я тоже сражаюсь, но мое сражение несколько отличается от того, что ведет Мурмилиус.
— Верно, — ответил он, — и прежде всего тем, что ты ведешь войну, не совсем понимая, за что именно.
— А какую же войну ведете вы? — допытывался я.
— Свою собственную, — сказал он, расправляясь с очередным нападающим.
Тут, к своему изумлению, я заметил сражающегося в наших рядах простого воина, не таурентина, шлем и щит которого не были украшены золотом, а плечи не покрывала алая накидка, свидетельствующая о принадлежности к личной охране убара.