Убийца Гора
Шрифт:
— Не пытайся управлять тарном, пока не покинешь цилиндр, — предупредил меня Мип. — Должно пройти время, прежде чем ты привыкнешь к упряжи, — он усмехнулся. — Здесь нет боевых тарнов.
Слегка дернув поводья, Мип вывел старого тарна из стойла, тот насторожился, черные глаза злобно засверкали. Мой тарн резко, так, что я даже вздрогнул, поспешил за Зеленым Убаром.
Мы с Мипом забалансировали на балке вне цилиндра над городом. Как всегда, находясь на спине тарна, я был взволнован. Мип же был бодр и сосредоточен. Мы огляделись, любуясь мостами и огнями цилиндров и наслаждаясь свежестью легкого ветра. Яркие звезды и белые луны подчеркивали темноту летней горианской
Мое тело дернулось назад, я почувствовал, как в него впились ремни безопасности, и спустя мгновение догнал Мина в захватывающем дух полете.
Огни Ара, фонари на мостах, смутно вырисовывающиеся крыши цилиндров мелькали подо мной далеко внизу.
Внезапно Мип, изменив направление, оставил цилиндры справа и завис над стадионом, на котором днем проходили гонки.
Сейчас стадион пустовал, толпа давно схлынула.
Длинные многоярусные ряды белели в свете трех горианских лун. На стадионе валялось много мусора, его уберут лишь перед следующими гонками. Длинные сетки под кольцами были сняты, свернуты и лежали около стен. Лишь разрисованные деревянные головы тарнов, используемые в гонке для отметки кругов, по-прежнему торчали на своих шестах. При лунном свете песок казался таким же белым, как и разделяющие стены. Я посмотрел на Мипа. Он молча сидел на тарне.
— Подожди здесь, — сказал он мне, сажая тарна на ограду стадиона. Я последовал его примеру.
Я остался ждать на ограде, глядя вниз на открывающийся моему взору пустынный стадион.
Мип на Зеленом Убаре на фоне белого песка казался темной, быстро передвигающейся точкой.
Я увидел, как его тарн опустился на первый шест и какое-то время оставался неподвижным.
Внезапно, резко взмахнув крыльями — я услышал их хлопанье с расстояния более двух сотен ярдов, — тарн сорвался с шеста и с приникшим к его спине Мипом со скоростью молнии достиг первого препятствия — трех больших прямоугольников, пересек их, затем так же стремительно прошел сквозь первое круглое кольцо, потом, развернувшись, сквозь второе и третье. Махая крыльями с невероятной частотой, Зеленый Убар миновал прямоугольные «кольца» с другой стороны, разделяющей стены, и, прочертив непрерывную траекторию сквозь оставшиеся круглые, сложил крылья, резко опустился на последний шест и застыл в позе победителя.
Какое-то время они оставались там, потом тарн вновь взмыл в воздух и повернул в мою сторону. И вот уже Мип приземлился рядом со мной на высокую ограду, опоясывающую стадион.
Он молча посмотрел вниз, затем так же молча поднял птицу в воздух. Я последовал за ним. Через несколько минут мы были уже в стойле. Мы вернули птиц на насесты, наложили на них путы, и, сняв седла и упряжи, повесили их на место. Затем, желая ещё раз ощутить прохладу и полюбоваться красотой ночи, я вновь шагнул на балку, нависающую над городом.
— Я получил большое удовольствие, — сказал я Мипу, стоящему рядом.
— Я рад, — отозвался он.
Не глядя на него, я спросил:
— Хочу тебя спросить. Если не хочешь, можешь не отвечать.
— Слушаю.
— Ты знаешь, я охочусь за человеком… — начал я.
— Люди черной касты часто охотятся, — ответил Мип.
— Я хочу спросить, знаешь ли ты, кто из зеленых был в Ко-Ро-Ба в ен'варе этого года?
— Знаю.
— И кто же?
— Я. Я был в Ко-Ро-Ба в ен'варе.
Я заметил в руке Мипа небольшой метательный
Изготовлялся он в Аре, размером был меньше южной кайвы, его лезвие сужалось к концу только с одной стороны.
— Интересный нож, — сказал я.
— Все старшие смотрители носят такие ножи, — поигрывая лезвием, сообщил Мип.
— Сегодня на гонках я видел, как всадник разрезал ремни, освобождаясь от падающего тарна, — сказал я.
— Возможно, у него был такой же нож, — теперь Мип держал нож за конец лезвия.
Внезапно я ощутил холод ночного ветра.
— Ты умеешь бросать такой нож? — поинтересовался я.
— Да. Я могу поразить глаз тарна с тридцати шагов.
— Тогда ты действительно мастер.
— А тебе знаком такой нож? — в свою очередь спросил Мип.
— Нет.
Хотя внешне это никак не проявлялось, каждый мой нерв был натянут. Я знал, что Мип мог бросить нож внезапно, но надеялся успеть выхватить из ножен меч и ни на минуту не забывал, на какой высоте нахожусь.
— Хочешь подержать его в руках? — спросил Мип.
— Хочу, — ответил я и приготовился.
Мип метнул нож, но не сильно, он летел прямо мне в руки, и я поймал его. Казалось, сердце мое остановилось.
Я попробовал нож на баланс, рассмотрел лезвие, рукоятку.
— Ушел бы ты все же с жерди. Это опасно, — посоветовал Мип.
Я бросил ему нож, вернулся в стойло и вскоре уже возвращался в дом Кернуса.
Глава 14. ТЕМНИЦА
Перешагнув порог дома Кернуса, я оказался в коридоре, ведущем к недавно показанной мне Хо-Ту роскошной комнате с массивной закрывающейся на задвижку дверью, в которой Кернус держал особых пленниц. С удивлением я заметил, что около двери стоят четыре охранника.
Зайдя в свою комнату, я нашел Элизабет спящей на циновке, закутанной в репсовое одеяло. Ее ошейник был цепью прикован к кольцу.
Все рабыни, обслуживающие гостей дома Кернуса, как правило, тщательно охранялись. Меры предосторожности обеспечивались стражниками, делающими обход. Если бы я находился в комнате, Элизабет не заковали бы, так как мое присутствие гарантировало бы достаточную охрану. Обычно ночью мы закрывались на засов и спали в объятиях друг друга. Итак, я вошел и закрыл дверь на задвижку Элизабет приподнялась, звеня цепями, и сонно протерла глаза.
Она была одета в короткую тунику из красного шелка удовольствий, предписанную для неё как для рабыни, находящейся в обучении. Однако Вирджиния и Филлис до сих пор носили обычные платья из белого шелка и, как рассказывала мне Элизабет, по-прежнему были закованы в простые металлические ошейники. Ошейник Элизабет сменили на эмалевый красного цвета.
Приподняв лампу, я заметил, что пол комнаты вымыт, с сундуков и шкафов вытерта пыль, шкуры почищены и аккуратной стопкой лежали на каменном ложе. Да, девушка безупречно следила за чистотой. Я почувствовал удовлетворение от того, что прекрасная мисс Элизабет Кардуэл, рабыня в доме Кернуса, обязана убирать в моей комнате. Я наслаждался домашним уютом. Раньше Элизабет опрометчиво предполагала, что рутинную домашнюю работу мы будем распределять поровну, но, надев ошейник рабыни, она с раздражением признала, что должна подчиняться моим желаниям. Забавно, что уже вскоре она стала необыкновенно покорной, отзывчивой, страстной. Подозреваю, что женщины, даже такие гордые, красивые и умные, как Элизабет Кардуэл, тайно желают, чтобы мужчины были сильными и командовали ими просто как женщинами, не оставляя права выбора, а лишь обязанность выполнять любые мужские желания.