Убийца королевы
Шрифт:
Меррел был либо слишком смышлёным, чтобы решить, что я купился на его игру, либо слишком глупым, чтобы назвать выдуманное имя. Но какая разница? Он заставил меня колебаться, и этого хватило. Он сунул руку за спину, и я уловил блеск стали за мгновение до того, как он коварным броском метнул в меня крутящийся нож. Клинок попал мне прямо в правое плечо, и я упал, как мешок с землёй. Рейчис вскарабкался по Меррелу и набросился на его лицо, содрав когтями полоску плоти вокруг левой глазницы, заставив кровь брызнуть. Потом белкокот нацелился на его шею.
Когда я поднялся, Меррел громко вопил, но после я увидел, что он снова завёл руку за спину.
– Рейчис!
Белкокот не обратил на меня внимания. Кровожадный маленький монстр.
Я рванулся к ним, потирая кончики пальцев в надежде, что онемение пройдёт и можно будет рискнуть снова пустить в ход заклинание. Бесполезно – на последний взрыв я израсходовал слишком много порошка, и мои пальцы утратили чувствительность. Если я сделаю ещё одну попытку, я просто оторву себе руки. К моему правому бедру была пристёгнута колода бритвенно-острых стальных карт, но что с них толку, если пальцы онемели, а в плече торчит нож?
Меррел вытащил клинок и попытался полоснуть Рейчиса, но у белкокота хватило смекалки спрыгнуть с груди человека и вцепиться в его ногу. Меррел сильно пнул Рейчиса, и тот отлетел на несколько футов в сторону. В приступе ярости Меррел побежал следом и с силой опустил ногу, будто молот. Если бы Рейчис не откатился в сторону, он был бы раздавлен. Меррел собирался повторить попытку, когда я его настиг.
Свистнув сквозь зубы в ожидании боли, я вырвал нож из плеча и пырнул им Меррела из Бетриана в шею. В конечном итоге, думаю, я вопил дольше, чем он.
Два маршала терпеливо подождали, пока Меррел истечёт кровью, потом повели к нам своих лошадей. Как наблюдатели, они всегда штопали раны победителя, это входило в их обязанности. Вот такие они цивилизованные, дароменцы.
– Из тебя хлещет кровь, приятель, – сказал Парсус.
Я посмотрел на своё плечо и понял, что он прав. Крови было больше, чем следовало. Наверное, нож угодил в какое-то жизненно важное место. Я рассеянно схватил первую попавшуюся тряпку, которую увидел на боку лошади маршала, и прижал к ране, чтобы унять кровь.
– Вот чёрт, – услышал я бормотание Рейчиса.
Я перевёл взгляд с белкокота на маршалов.
Парсус выглядел так, будто сейчас упадёт от шока. Харрекс вытаскивал арбалет. Только тут я понял, что натворил.
Я проделал сто пятьдесят миль, чтобы убить человека, имея единственное законное оправдание – он жульнически обыграл меня в карты. Я убил на поединке мага джен-теп, хладнокровно прикончил его нанимателя и вплоть до сего момента… когда сдёрнул красно-белый флаг Дарома с лошади маршала… даже не совершил преступления.
Вот чем смешна империя: по понятиям её жителей, если ты не иностранный дипломат, как только ты ступаешь на дароменскую землю, ты становишься citavis teradi – местным гражданином. Это сомнительная честь влечёт за собой парочку небольших законных прикрытий и священную обязанность защищать монарха. К несчастью, я только что смочил королевский флаг кровью, что считалось объявлением войны королевской семье Дарома и приравнивалось к измене. И я сделал это перед двумя маршалами самой королевы.
У меня не хватало сил для ещё одного заклинания, но я, вероятно, всё равно попытался бы его проделать, если бы Парсус предусмотрительно не ударил меня по затылку маршальской палицей. Последнее, что я услышал, упав, – это перепуганный свист Рейчиса:
– Идьёт!
Глава 4
Лошади и наручники
Когда я начал приходить в себя, моей первой мыслью было: «Рейчис мёртв». Ну, тут я слегка
Маршалы не любят непредсказуемых и не рискуют. Увидев, как Рейчис нацелился на птицу, а потом на мага, не говоря уж о том, что он изорвал в клочья лицо Меррела, они предпочли убрать белкокота, чтобы тот не напал на них, когда понял, что меня увозят. Бедный малыш. Я надеялся, что он не успел увидеть надвигающуюся смерть.
Потом я услышал звук, похожий на ворчание, и смех. «Предки, – подумал я. – Они пытают его потехи ради».
– Мерцавцы, – провопил я.
По крайней мере, он ещё жив. Теперь мне просто надо найти способ освободиться и спасти его. Я неуклюже вывернул шею, чтобы увидеть, что они делают с белкокотом. Уж не знаю, что именно я ожидал увидеть, но явно не то, что увидел. Старший из маршалов, Харрекс, ехал верхом позади меня, а Рейчис лежал перед ним, задрав вверх все четыре лапы. Маршал отправлял ему в пасть кусочки еды. Белкокот снова заворчал, а потом рыгнул.
– Дай его мне, – окликнул маршал Парсус своего напарника.
– Он был у тебя почти от самой границы, – ответил Харрекс. – Кроме того, ему и тут уютно.
И Харрекс поднёс еду к мордочке Рейчиса.
– Ты просто уютный пушистый маленький мишка, верно?
Рейчис вытянул вверх лапки и выхватил угощение из руки Харрекса. Это заставило маршала фыркнуть от удовольствия.
– О, ты умный, а, парнишка?
– Вот гадёныш, – пробормотал я.
– Что? – просвистел Рейчис. – Если у меня будет пустой желудок, тебе от этого ничуть не станет лучше.
Наверное, здесь уместно упомянуть, что я твёрдо убеждён: белкокоты – разновидность летающей крысы.
Я попытался освободить руки, чтобы убить, хотя не знал наверняка, с кого начну. Тут я почувствовал на запястьях дароменские наручники и понял (с отстранённым любопытством, которое, как говорят, испытываешь в то мгновение, когда палач открывает под тобой люк), что я спёкся.
Не знаю, что меня так завораживает в наручниках. Уж наверняка не состояние человека, которого в них заковали. Как парень, часто носивший наручники, хоть и не по своей воле, даю слово: мой жизненный опыт вовсе не похож на картинки, которыми иногда украшают стены лестниц второго этажа в салунах с полным обслуживанием. Но у наручников есть одно свойство – они очень многое рассказывают тебе о стране, в которой ты находишься. Взять забанцев, живущих неподалёку к северу от места, где меня арестовали. Вот их наручники и в самом деле нечто: толстые железные кольца с рядами острых выступов, обеспечивающих непрерывное болезненное давление на нервы запястий. Любой, проносивший такие наручники больше пары часов, испытывает мучительную боль; часто из разорванной кожи начинает течь кровь ещё до того, как человек встретится с забанским адвокатом, чтобы приготовиться к суду. С другой стороны, если вы умны и можете вытерпеть сильную боль, кровь, текущая из запястий, может послужить эффективной смазкой, пока вы будете выбираться из наручников.