Убийца полицейского [Подозревается в убийстве]
Шрифт:
Он поставил на стол одеколон, положил бритву.
— Я передумал. Сам не знаю почему.
Он сел и налил себе стакан водки.
— Пьете?
— Пью, — ответил Мартин Бек. — Но не сейчас и не теплую водку.
— И я не пил бы теплую неразбавленную. Будь у меня стюард или слуга, который по первому знаку бегом приносит лед и лимонный сок. А что, в самом деле, продать пивнушку, уехать да наняться на пароход в Панаме или Либерии…
Мартин Бек сел к столу.
— Вот только одна загвоздка. Меня не возьмут капитаном. От силы
Мартин Бек молча слушал.
— Но хоть упиться насмерть в море можно мне или нет? Много ли мне надо было — Сигбрит и пароход. Теперь ни того, ни другого. И околеть спокойно не дают, всякий черт сует свой нос.
Он обвел взглядом комнату.
— Думаете, мне нравится так жить? Нравится в дерьме сидеть?
Он хлопнул ладонью по столу так, что стакан едва не опрокинулся.
— Знаю, знаю, что вы думаете! — орал он. — Вы думаете, я Сигбрит угробил. Да только не было этого. Неужели не ясно? Э, да знаю я цену вам, ищейкам шведским и всем прочим. Полицейские — крысы портовые. Только на то и годятся, чтобы приходить на борт и разживаться выпивкой и сигаретами, а не дашь — пожалеешь. Помню паразита одного в Милуолле, когда мы туда ходили. Этакий бобби. Как пришвартуемся — стоит будто статуя и козыряет. «Йес, сёёр», да «Глэд ту си ю, кэптен» [1] . Потом набьет карманы табачком и бутылками так, что еле ползет по сходням. И у нас то же самое.
1
Я рад видеть вас, капитан (англ.)
— Мне не нужно от вас ни водки, ни табака.
— А что же вам нужно, черт возьми?
— Мне нужно знать, что случилось с вашей бывшей женой. Поэтому спрашиваю, что вы можете о ней сказать, что она за человек.
— Человек? Она хороший человек. Чего вы от меня добиваетесь? Я ее люблю. А вам надо меня подловить. Слышали от этого полицейского в Андерслёве, что я ее поколачивал. А вам известно, что он сам мне однажды по морде съездил? Никогда не думал, что у него духу хватит. Это мне-то — меня всего один раз в жизни били, да и то — четверо против одного. В Антверпене. Но в Андерслёве он был прав, а я не прав, вот и смирился.
Мартин Бек посмотрел на Морда.
Похоже, старается изобразить, что он не так уж и плох…
— Вы долго были женаты? — спросил Мартин Бек.
— Да. Сигбрит было всего восемнадцать, когда мы сошлись. Через два месяца я ушел в плавание. И после все время был в море, только на месяц-другой приезжал домой каждый год, и все было очень здорово.
— Вы говорите об интимных отношениях?
— Ну да. Я ей нравился.
— А остальные десять месяцев?
— Она говорила, что верна мне, и у меня не было никаких доказательств обратного.
— А вы сами?
—
— А что вы говорили дома?
— Кому, Сигбрит? Что говорил — мол, ни разу не изменял, только и ждал отпуска. И теперь ничего не сказал бы, если бы не такие дела. Теперь-то все равно.
— Вы хотите сказать, потому что Сигбрит мертва?
Если Мартин Бек ждал, что его собеседник вспылит, то он ошибался. Морд отхлебнул из стакана, и рука его не дрожала.
— Так и стараетесь меня в ловушку заманить, — спокойно произнес он. — Не выйдет. Во-первых, я в тот день был на пароме, а во-вторых, не верю, что Сигбрит мертва.
— А что же вы думаете по этому поводу?
— Не знаю. Зато я знаю кое-что другое, что вам и в голову не приходило.
— Например?
— У Сигбрит есть свое маленькое тщеславие. Ей жутко нравилось быть женой капитана и хозяйкой маленького домика. Пока мы были вместе, нашего заработка вполне хватало. Да у меня еще кое-что для себя оставалось. Потом мы разошлись. Разошлись и разошлись, что тут поделаешь, но с какой стати мне платить ей за то, что она от меня избавилась. Так что никакого пособия или другой помощи она от меня не получала. И после развода ей уже шиковать не приходилось.
— Почему же вы разошлись?
— Невмоготу мне было торчать в этой деревне и ничего не делать. Вот и ударился в запой, орал на нее, мол, убери, почисти ботинки, колотил ее, а ей это не по нраву было. И ничего удивительного. Потом-то я себя сколько раз за это ругал. И сейчас сижу здесь и кляну себя. За это и за то, что пятнадцать лет выпивал в день по две бутылки. Поехали!
Морд залпом выпил весь стакан. Двести граммов водки — словно воду, даже не крякнул.
— Хотелось бы выяснить еще одну вещь, — сказал Мартин Бек.
— Ну?
— После развода ваша связь продолжалась?
— Было дело. Приезжал к ней, отводил душу. Но это уже давно было. Последний раз года полтора назад… Я-то все еще надеялся, что мы снова поладим, но теперь уж поздно.
— Почему?
— Причин много. Хотя бы моя болезнь. Да и зачем восстанавливать отношения, которые во многом строились на лжи и обмане? Пусть даже я один врал. И все-таки я ее люблю.
Мартин Бек поразмыслил, потом сказал:
— Капитан Морд, судя по вашим словам, вы неплохо женщин изучили.
— Что ж, можно сказать и так. А что?
— Ваша жена — можно назвать ее привлекательной женщиной, волнующей?
— Еще как! Что вы думаете, я просто так каждый год по месяцу и больше стоял на якоре в Андерслёве?
Мартин Бек почувствовал, что зашел в тупик. Чем дальше, тем труднее становилось ему определить свое мнение. И Морд уже не вызывал у него такого отпора, как в начале беседы.
— Сто восемь стран — это же надо… Как только вы все помните.
Морд сунул руку в задний карман брюк и достал записную книжку в кожаном переплете, чуть ли не с молитвенник толщиной.