Убийца полицейского [Подозревается в убийстве]
Шрифт:
Мартин Бек посмотрел на Рада. Тот поднял брови и пожал плечами.
— Может быть, дело было наоборот? Вы сами вызвались подвезти ее?
— Ни в коем случае, — немедленно ответил Бенгтссон.
Голос его звучал уверенно.
— Значит, на этот счет у вас нет никаких сомнений?
— Никаких. Я никогда никого не подвожу. Если кто и едет со мной, так это только в связи с моей работой. Да и это бывает очень редко.
— Вы говорите правду?
— Конечно.
— Значит,
— Абсолютно. Совершенно немыслимо.
— Почему же так — даже немыслимо.
— Видно, такая у меня натура.
Да, натура у Фольке Бенгтссона замысловатая. Есть о чем поразмыслить.
— Это как понимать? — спросил Мартин Бек.
— А так, что я привык по распорядку жить. Любой из моих клиентов может подтвердить, что я не люблю опаздывать. Если меня что-нибудь и задержит, потом спешу нагнать.
Мартин Бек поглядел на Рада, который изобразил на лице гримасу. Ее следовало понимать: мол, приверженность Бенгтссона к пунктуальности не подлежит сомнению.
— Меня выводит из себя все, что нарушает обычное течение моей жизни. Кстати, и наша беседа выбивает меня из колеи. Не то, чтобы меня лично, но из-за нее у меня куча дел останется невыполненной.
— Понятно.
— И могу повторить, что я никого не подвожу. Тем более женщин.
Колльберг поднял голову.
— Почему?
— Что «почему»?
— Почему ты сказал: «Тем более женщин»?
Лицо Бенгтссона изменилось, посуровело. И взгляд его был уже не безразличным. Но что он выражал? Ненависть? Отвращение? Страсть? Осуждение?
Возможно, безумие.
— Отвечай, — сказал Колльберг.
— У меня было много неприятностей из-за женщин.
— Это нам известно. Но ведь больше половины человечества составляют женщины, от этого никуда не денешься.
— Женщина женщине рознь, — возразил Бенгтссон. — Мне почти одни скверные попадались.
— Скверные?
— Вот именно. Скверные люди. Недостойные представительницы своего пола.
Колльберг безнадежно уставился на окно. Псих, да и только. Но что это доказывает? Вот на груше в двадцати шагах от дома повис, словно обезьяна, фотограф из газеты — можно считать его нормальным? Наверно, можно.
Колльберг глубоко вздохнул и обмяк.
Мартин Бек с присущей ему методичностью продолжал:
— Оставим пока эту тему.
— Оставим, — согласился Фольке Бенгтссон.
— Не будем заниматься общими рассуждениями, обратимся к фактам. Вы вышли из почты всего через несколько минут после нее, так? Что было дальше?
— Я сел в машину и поехал домой.
— Прямо сюда?
— Прямо сюда.
— Теперь следующий вопрос.
— Слушаю.
Мартин Бек был недоволен собой. Почему он никак не может
— Машина должна была проехать мимо Сигбрит Морд, либо когда она стояла на остановке, либо в непосредственной близости от нее.
Фольке Бенгтссон молчал. Мартин Бек услышал свой собственный голос:
— Фру Морд при этом было видно?
— Вопрос-то простой, Фольке, проще некуда, — сказал Рад. — Видел ты Сигбрит или не видел?
Бенгтссон подумал еще, наконец вымолвил:
— Я ее видел.
— Чуть громче, пожалуйста, — попросил Мартин Бек.
— Я ее видел.
— Где именно?
— На автобусной остановке. Может быть, несколько шагов не доходя остановки.
— Один свидетель утверждает, что машина притормозила около остановки. Может быть, даже остановилась.
Убегали секунды. Время шло. Все стали на минуту старше. Наконец Бенгтссон тихо произнес:
— Я видел ее и, возможно, сбавил ход. Она шла вдоль правой обочины. Я всегда стараюсь ехать осторожно и притормаживаю, когда обгоняю пешехода. Может быть, так было и на этот раз, я не помню.
— Машина шла так тихо, что совсем остановилась?
— Нет, я не останавливался.
— А со стороны могло показаться, что машина остановилась?
— Не знаю. Честное слово, не знаю. Знаю только, что я не останавливался.
Мартин Бек повернулся к Раду:
— Кажется, он только что говорил, что старается ехать быстрее, когда запаздывает?
— Говорил, точно.
Мартин Бек снова обратился к убийце. Черт возьми, он в самом деле уже думал о нем как об убийце.
— Посещение почты не было задержкой, которая потом вынуждала бы поторапливаться?
— Я всегда захожу на почту по средам, — спокойно ответил Фольке Бенгтссон. — Во-первых, отправляю письмо матери в Сёдертелье. Ну и еще дела бывают.
— Сигбрит Морд не садилась в машину?
— Нет. Честное слово, не садилась.
Вопрос был наводящий, но в обратном смысле.
— Или Сигбрит Морд все же села в машину?
— Нет, не села. Я не останавливался.
— Еще вопрос. Может быть, Сигбрит Морд помахала рукой или сделала еще какой-нибудь знак?
Снова воцарилась мучительная, непонятная пауза.
Бенгтссон молчал.
Смотрел в глаза Мартину Беку и молчал.
— Сигбрит Морд сделала какой-нибудь знак, когда увидела машину?
Еще кусок жизни ушел в небытие. Мартин Бек думал о женщинах и о том, на что можно было потратить это время.
Снова на выручку пришел Рад. Он рассмеялся и сказал:
— Ну что ты молчишь, Фольке? Махала тебе Сигбрит или нет?