Убийца с лицом ребенка

Ушер Михаил

– Я не могу, – твердо сказала она. – Мы с Павленко коллеги. Как это будет? Я приду к нему и скажу, что хочу с вами переспать за рекомендацию моему мужу?

– У Павленко есть такое предложение. Он и мы едем на неделю в Ялту. Останавливаемся в одной гостинице и ты каждую ночь уходишь к нему.

– Каждую ночь? – ужаснулась Лиза. – Ты в своем уме?

– Ты моя жена, – уверенно сказал Костя, – ты должна быть заинтересована в том, чтобы нам обоим было хорошо в этой жизни. А если бы от твоей измены зависела моя жизнь? Что тут такого, раздвинуть ноги перед стариком, закрыть глаза, пять минут нравственных страданий ради нашего будущего.

Ялтинская неделя пролетела для Кости, как песня. Он встречал утром Лизу, осыпал ее поцелуями, требовал смешных подробностей, был с ней нежен, ласков и по-юношески влюблен. В последний день Лиза принесла заветное письмо. И через три месяца Костя приступил к обязанностям сельского судьи. Одним из первых его дел оказалось дело семидесятилетней спившейся

женщины, которая топором убила своего пятидесятилетнего сожителя. Он с ужасом узнал в этой беззубой старухе свою соблазнительницу. Она безучастно сидела в металлической клетке, один глаз был закрыт, второй, подбитый, не закрывался и встрепенулась, когда услышала его голос. Он старался не смотреть в ее сторону, а она, открыв беззубый рот, с любопытством смотрела на него, пытаясь что-то понять или вспомнить. Он назначил ей самую высокую санкцию статьи – пятнадцать лет, а по сути пожизненное наказание.

Прокурор, который характеризовал убитого крайне отрицательно подтвердил в своей речи, что тот систематически избивал и насиловал подсудимую, потребовал в суде наказания, не связанного с лишением свободы. Он с возмущением вошел в кабинет Кости после провозглашения приговора.

– Вы читали в деле справку о том, что у подсудимой четвертая степень онкологии? – спросил он.

– Читал, – невозмутимо ответил Костя.

– Вы слышали показания соседей? Потерпевший каждый день буквально издевался над осужденной. Мы считаем, что она сделала это в состоянии аффекта.

– А вы читали нагорную проповедь Христа? – насмешливо спросил Костя. – Каждый человек – это мир. И каждый убийца потрясает основы бытия. Пусть на том свете разбираются с мотивами. На этом свете никто не имеет право убивать себе подобного.

Осужденная умерла в тюрьме, не дождавшись рассмотрения кассационного протеста прокуратуры.

В процессе своей судебной карьеры Константин Ржапецкий еще несколько раз подкладывал Лизу под людей, от которых зависела его судьба, но теперь уже Лизу уговаривать не было никакой необходимости, она сама охотно шла на супружескую измену, и даже сожительствовала с министром юстиции, который сделал все, чтобы Константин Ржапецкий стал сначала председателем областного суда, а потом председателем апелляционного суда области. И когда однажды постаревший Павленко, опирающийся на палку, пришел к Косте просить за своего сына, сбившего на пешеходном переходе женщину и положившего на стол Ржапецкого конверт с деньгами, то Костя намеренно пересчитал деньги, там было двести долларов по двадцать купюр каждая, и немедленно вызвал милицию и сдал старика за попытку дать взятку должностному лицу. Бывшего председателя областного суда упекли на пять лет. Наблюдая за событиями в стране, оранжевый майдан, а потом Революцию достоинства, Константин Петрович сделал для себя вывод, что нельзя иметь дело с адвокатами, продажными тварями, с прокурорами, по сути беспредельщиками, что создание в стране бесчисленных антикоррупционных органов, ведет к анархии и войне всех против всех, и поэтому нужно организовать синдикат единомышленников в судейских мантиях, которые следовали бы одной религии под девизом один за всех и все за одного. И каждый судья, который хотел, чтобы его решения нормально проходили в апелляционной инстанции, или чтобы в случае прокола, он не мог быть осужден, должен был один раз в год, всего один раз, занести свой страховой взнос главному судье области, но не в пресловутом конверте, а в виде перечисления пятидесяти тысяч долларов на оффшорный счет аффилированных с ним фирм. Константин Петрович знал по собственному опыту, что в самом отсталом районе области, каждый судья снимет с каждого дела свои комиссионные и после расчета с ним не останется в накладе. Предусматривалось и право на рассрочку страховки, в случае предоставления доказательств безденежности подсудимых и их родственников. Не случайно в преступном мире родилась поговорка, что теперь выгоднее судить, чем грабить. Строптивые судьи, а в каждой семье не без урода, годами получали отмены своих решений, после чего переводились в другие области или уходили на другую работу. Нельзя сказать, что полученные деньги, расходовались на личные нужды судьи Ржапецкого. Наоборот, заплативший свой взнос судья был гарантирован от неожиданного вмешательства всяких антикоррупционных органов, поскольку судьи других областей за соответствующую плату ставили в известность Ржапецкого о том, что намереваются делать правоохранительные органы против судей Коблевской области. Один из судей Заводского районного суда города Коблевск был уличен в получении десяти тысяч долларов от адвоката, который сотрудничал со следственным отделом прокуратуры. Судейский синдикат замер в страхе, но Константин Петрович не растерялся. В суде по ходатайству адвоката судьи была назначена экспертиза подлинности, полученных судьей денег. И вдруг выяснилось, что в ходе хранения вещественного доказательства, произошло невероятное. Подлинные доллары испарились, а вместо них в конверте, опечатанном сургучом, оказались доллары, отпечатанные на ксероксе. Весь Коблевск недоумевал и смеялся. Зато член синдиката, как ни в чем не бывало, продолжил отправление правосудия, правда, по просьбе Ржапецкого был

переведен из Заводского районного суда в Центральный районный суд. А дело судьи Октябрьского районного суда, получившего пятьдесят тысяч долларов незаконного вознаграждения, апелляционный суд вообще прекратил, так как подозрение было предъявлено следователем прокуратуры, а дело было подведомственно НАБУ, которое тогда еще в Коблевске не появилось. Такие чудеса правосудия буквально парализовали деятельность правоохранительных органов области и прокуроры всех мастей посчитали себя несправедливо опущенными. Они было рванулись выступить еще несколько раз против судей районного масштаба, но были тотчас же раздавлены синдикатом. Наиболее рьяные прокуроры были выметены из области судебными решениями об их коррупционности или игнорированием процессуальных требований. Остальные присмирели до новых времен, проклиная в курилках судейскую мафию. Но почивать на лаврах Ржапецкий не мог и не хотел. Он уже привык к тому, что жизнь в любой момент может поставить в колесо его жизни такие палки, которые невозможно предусмотреть. Поэтому, когда ровно месяц назад из Житомирского апелляционного суда поступило сообщение, что лично Ржапецким заинтересовались правоохранительные органы Коблевской области, которые попросили Житомирский суд дать разрешение на проведение негласных мероприятий по съему информации в отношении председателя Коблевского апелляционного суда Ржапецкого и его свата полковника полиции Снаткина, о чем сват Снаткин был тут же предупрежден, но видно хер забил на этот сигнал, Ржапецкий тут же приостановил прием взносов и начал выяснять, откуда идет дым. Запах, как намекнули ему знающие люди, шел из администрации губернатора.

– Ты же знаешь, что дочь Ганапольского, сейчас живет с губернатором. Что ты лично против Ганапольского имеешь? – спросил его один из помощников губернатора.

– Лично я ничего не имею, – ответил Константин Петрович. – Против него ведут оперативную разработку офицеры СБУ. Районный суд встал на сторону Ганапольского. Я буду все тщательно взвешивать.

– А зачем ты дважды восстановил Западенца в должности мэра? Валентин Николаевич считает, что судебная власть нашей области находится в оппозиции к губернатору.

– Скажите Валентину Николаевичу, что это не моя прихоть. Мне приказали из Киева. Кто, я говорить не имею права.

Естественно, Константин Петрович умолчал о том, что партия Западенца «Самозащита» вносила за восстановление мэра на работе по миллиону долларов каждый раз.

«Нет, – решил для себя Ржапецкий, – это не губернатор. Надо копать дальше. Неужели кто-то из судей опаскудился?»

И в эти тревожные дни совсем ни к чему была эта ссора с женой.

Глядя на пришедшую в себя жену, Константин Петрович точно решил, что, если в этот раз все закончится благополучно, он вышвернет эту старую шлюху из своей жизни и заживет также счастливо, как и губернатор. Так он решал каждый раз, когда жена Лиза выходила из берегов и каждый раз, когда они мирились, он забывал о своем решении.

В этот момент запел на столе его мобильник. Он подошел к столу, поднял телефон и услышал голос Маши.

26

Василий Скоморох стучал в закрытые наглухо ворота базы общества активистов «Москоляку на гиляку.» минут десять. Сначала кулаком, потом ногой. Фонарь над воротами раскачивался под легким ветерком. И вдруг в тишине грянул сонный голос: «Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне». Только теперь Скоморох увидел переговорное устройство, вмонтированное справа в ворота и покрашенное в тон ворот зеленой краской.

– Служба безопасности, – крикнул Скоморох. – Немедленно откройте ворота или мы снесем их к едреной фене наводящим взрывом.

Несколько минут переговорное устройство молчало, затем щелкнул затвор калитки и она открылась.

Скоморох и Ваня вошли в пустой неосвещенный двор. На пороге дома появились две фигуры мужчин с автоматами наперевес.

– Хенде хох! – крикнул кто-то из стоящих у дверей. – Идти по одному, с открытым удостоверением в руке.

Первым пошел Ваня. За ним Василий Васильевич, подняв руки вверх и держа в левой руке удостоверение.

– А где остальные? – спросил их один из мужчин.

– Ваша база окружена спецназом службы безопасности, – громко крикнул Скоморох, – опустите Калаши. У нас к вам есть разговор.

– А до утра разговор нельзя перенести? Утром прийдет начальство. Сейчас, кроме нас, на базе никого нет.

– Как никого нет? – спросил Ваня. – А где Перман, которого вы похитили из больницы?

– Стоять! – приказал один из охранников базы. – Сейчас к вам подойдет человек, проверит документы. Одно неправильное движение, и я открываю огонь на поражение.

Второй охранник включил фонарь и подошел к офицерам СБУ. Прочитал удостоверения и вернулся на свое место. Его напарник набрал чей-то номер и сказал:

– Геннадий Степанович, здесь у нас чепе. Приехал спецназ СБУ, требуют отдать им Пермана.

Видно Геннадий Степанович потребовал, чтобы телефон передали кому-то из спецназа.

– Кто из вас старший? – спросил мужчина с телефоном.

– Майор Скоморох, – выдвинулся Василий Васильевич.

Охранник передал ему телефон.

– В чем дело? – спросил Скомороха Геннадий Степанович.