Убийца с маникюром
Шрифт:
– Они вычислили тебя по записи с видеокамеры, – продолжал Глеб. – Ты исполнила Караваева, ты подошла к нашей машине, положила туда чемоданчик с винтовкой. За рулем тебя ждала Костюшина. За рулем нашей машины…
Да, именно так все и было. Значит, менты неспроста взяли ее дом под наблюдение. Значит, не зря ее беспокоило дурное предчувствие…
– Костюшина узнала, что за тобой следят, – рассказывал Глеб. – Она знала, что рано или поздно тебя арестуют. Поэтому ты чуть не погибла…
Беспилотник, начиненный взрывчаткой, – это уже не просто покушение,
– Кира, почему ты молчишь?
– У меня нет слов.
– Я тебя понимаю, такое услышать…
– Я услышала какой-то бред. Вот что я услышала… Какая Агния Костюшина? Что ты такое говоришь?
– Ты сидела с ней в одной камере.
– Ну, и что?
– Костюшину арестовали, она дала показания. И в этих показаниях есть ты.
– А если я дам показания, скажу, что я тебя завербовала и ты убивал вместе со мной?
– Но я никого не убивал! – побледнел Глеб.
– Так и я не убивала! Не было ничего такого! И никакого Караваева я не знаю!
– Да, но есть запись. Ты садишься в машину через десять минут после убийства Караваева. Ты садишься в машину неподалеку от места преступления, у тебя винтовка в чемоданчике…
Да, была винтовка, и Кира действительно унесла ее с собой с места преступления, уложила в багажник машины и уехала вместе с Агнией. Но, как бы то ни было, ни в чем она сознаваться не будет. Вдруг не было никакой видеокамеры? Вдруг Агния вовсе не арестована? Агния предупреждала ее о коварстве ментов… Да и нельзя ничего говорить, иначе точно смерть…
– Не было ничего такого.
– Да пойми ты, ментам не нужно искать против тебя доказательств! У них все это есть. У них есть показания Костюшиной. Завтра они предъявят тебе обвинение и отправят в следственный изолятор. Они отправят тебя в тюрьму, из которой ты никогда не выйдешь. Тебе грозит пожизненное заключение! Тебе это нужно? Я думаю, что нет! Поэтому я договорился со следователем. Сейчас ты вызовешь его, как священника на исповедь, и чистосердечно признаешься в своих грехах. Это будет как явка с повинной. В этом твой единственный шанс выйти на свободу через десять лет…
– Нет за мной никаких грехов. Не убивала я никого… А Костюшину я знаю. Мы с ней дружили, а потом очень сильно поссорились. И она мне за это отомстила. Сама кого-то там убивала, а на меня свалила…
– Кого она убила? Маргариту?! Зачем ей это?
– Я не понимаю, ты следователь или кто? Ты что, расколоть меня хочешь? Зачем тебе это? Хочешь развестись со мной, пока я сидеть буду? Так давай сейчас и разойдемся. Неси бумаги, я все подпишу…
Нет, сдаваться Кира не намерена. Признание вины – это пожизненное заключение. И не важно, будет явка с повинной или нет, все равно ее закроют на веки вечные. Только дурак может поверить в ментовские сказки. И не факт, что Агния арестована. Менты готовы на любую ложь ради того, чтобы запутать, сбить с толку, расколоть.
Кира
– При чем здесь это? – смущенно отвел взгляд Глеб.
– А чего ты глаза прячешь? Уже о разводе думаешь? Ну да, я же киллер! И любимую твою мачеху я «замочила», и тебе отомстить хотела, да?
Эх, сказать бы ему, из-за кого Евгений Александрович погиб. Жаль, нельзя опускаться до такого… Агния ничего не сказала про мать Глеба, но ведь Маргарита могла заказать и ее. Давно это было, Агния про этот заказ может и не знать. Да и другие киллеры могли мать Глеба исполнить. Сукой была Марго, законченной сукой, и ее нисколько не жаль. А вот Караваев будет лежать на ее совести мертвым грузом…
– Да, я мог из-за тебя погибнуть, – Глеб все-таки набрался смелости посмотреть ей в глаза. – Я не говорю, что ты в меня стреляла, но твои сообщники хотели меня убить…
– Не было у меня никаких сообщников! И Агния меня не вербовала! И не убивала я никого!
– Но ведь тебя подозревали в убийстве Марго! Ты даже под следствием находилась…
– А улики были? Одни только догадки! Ну, не было у меня алиби. Ну, тридцать шестой размер обуви. И что?
– Тебя видели на месте преступления…
– За месяц до преступления?..
– Ты права, я не следователь, – вздохнул Глеб, – и я не должен тебя допрашивать. Я хочу всего лишь, чтобы ты сама во всем созналась. Хочу, чтобы тебе дали всего десять лет…
– И ты собираешься ждать меня десять лет?
– Да, собираюсь.
Какое-то время он уверенно держал взгляд, но в конце концов отвел его. Ну да, он молодой миллионер, у него еще вся жизнь впереди, а в этой жизни столько красивых девушек, и какого черта зацикливаться на какой-то неудачнице, от которой одни только неприятности?
– Ты спасла мне жизнь, ты закрыла меня собой…
Да, это действительно так. Кира не растерялась, не струсила, она сделала все, чтобы вывести мужа из-под огня, и Глеб не хочет забывать этого. Но рано или поздно все забудется. И, скорее всего, это случится рано. Тем более что у него есть прекрасный предлог, чтобы отозвать свою благодарность. Да, Кира спасла его, но сначала она подставила его под удар. Ведь это на нее охотились, а не на него. Она кашу заварила, которой он чуть не захлебнулся.
– Знаешь, почему я это сделала?
– Почему?
– Все очень просто. Я люблю тебя.
И это правда. Любила она Глеба. Презирала за сговор с Марго, но все-таки любила. И не желала ему зла. Но признание в любви прозвучало сухо, а потому не очень убедительно. Именно к этому она и стремилась. Не тот сейчас случай, чтобы нагонять пафос и сентиментальность.
– И я тебя люблю! – Зато его слова прозвучали громко.
Только почему он снова прячет взгляд?..