Убийца с медальоном святого Христофора
Шрифт:
— Та старушка умерла от воспаления легких, — продолжат отец, включая указатель поворота. — Она находилась под наблюдением врача, поэтому я подписал бумаги и ее отправили прямиком в похоронное бюро. Если повезет, сегодняшний покойник тоже окажется «чистым». В этом случае можно будет обойтись без вскрытия: вскрывать разложившееся тело — препротивнейшее занятие. Если не повезет, придется резать.
Они свернули на запад по Грин-стрит. Ехать было недалеко: в Сильвертоне всего-то семьсот жителей. В крошечном городке все хорошо
Сильвертону давным-давно следовало бы исчезнуть с лица земли, разделив участь большинства шахтерских поселений американского Запада. Но городок упрямо цеплялся за жизнь. Когда истощились запасы расположенных поблизости месторождений, где восемьдесят лет добывали золото, серебро и медь, шахтеры покинули насиженное место. Без щедрого притока шахтерских денежек бары и игровые залы Сильвертона стали закрываться. Доведенный до отчаяния мэр убедил руководство железнодорожной компании «Узкоколейная дорога Дюранго и Сильвертон» завозить в город более прибыльный груз — пассажиров.
Росчерком пера политика Сильвертон стал конечной остановкой на железной дороге и превратился в рай для туристов с обязательной двухчасовой обзорной экскурсией. Бабушка Камерин помнила город до его чудесного преображения.
«В те времена на Блер-стрит находился квартал красных фонарей с бесчисленными борделями и кабаками, — говорила бабушка. — Ужасно греховное было место! И весьма колоритное… Хорошо, что от него ничего не осталось, хотя и была в этом своя прелесть».
Теперь Грин-стрит усеивали причудливые магазинчики, гостиницы и кафе, отделанные под старину. Новый, улучшенный Сильвертон сиял, как рождественская гирлянда.
Патрик свернул в сторону от возрожденных кварталов, направо по Коппер-стрит и остановился перед обветшавшим мотелем. Написанное от руки объявление «Детям — бесплатно» криво висело над входом, а на покрытой гравием парковке стояло всего две машины.
Было видно комнату в дальнем конце мотеля, которую ограждала желтая лента с надписью: «Проход запрещен». За ограждением нервно расхаживал худощавый молодой человек, на вид едва старше Камерин. Темные кудри падали почти до плеч — длинновато для полицейского. Вместо положенных по уставу брюк на нем были джинсы, хотя рубашку он надел форменную. Маленький значок помощника шерифа поблескивал на нагрудном кармане. Похоже, полицейский ждал именно их.
— Вот он, идиот помощничек, — проворчал отец.
— За что ты его так не любишь? — спросила Камерин.
Сузив глаза, Патрик потер шею.
— За то, что сует нос куда не следует, а потом притворяется, что сделал тебе одолжение. Камми, держись от него подальше.
Камерин оглянулась на помощника: тот перестал ходить кругами, остановился, широко расставив
— Ладно, пора делом заняться, — сказал Патрик. — Прежде всего отметим время прибытия. Который час?
Камерин глянула на часы.
— Семь тридцать семь. Я записала семь тридцать как время начала моей работы, потому что именно тогда мы выехали из дома, то есть я уже заработала… — она быстро прикинула в уме, — …почти доллар и двадцать пять центов, даже не шевельнув пальцем. Классная у меня работа!
— Ты готова выжать из работодателя все до последнего цента! Что это у тебя? Ментоловая мазь?
— Ага, намажу под носом, на случай, если там запашок. — Камерин с гордостью продемонстрировала голубой цилиндрик: сама додумалась захватить!
— Молодец, предусмотрительная. Только дело в том, что ментоловая мазь откроет пазухи носа, и в результате запах усилится.
— Правда? — Камерин сникла. Надо же, еще из машины не вышла, а уже в лужу села!
— Новобранцы на этом часто попадаются. Зачем тебе лишнюю гадость вдыхать?
Отец сунул руку за сиденье и вытащил пластиковый пакет.
— Возьми лучше мятное масло. И надень вот эти перчатки — толстые достанем потом, если понадобится. — Он вручил ей флакончик с маслом и пару тонких резиновых перчаток, которыми обычно пользуются врачи. — Камеру не забудь.
— Ладно.
Патрик, кряхтя, вылез из машины и хлопнул дверцей. Пока он открывал багажник, Камерин торопливо опустила солнцезащитный козырек. Глядя в прикрепленное на нем зеркальце, она аккуратно смазала маслом возле носа: запах приятный, но кожу щиплет. Камерин натянула перчатки, закрепив их на запястьях, и вышла из машины.
Она чувствовала себя должностным лицом при исполнении обязанностей. Отец стоял у входа, размахивая руками: Кроули, помощник шерифа, преградил ему дорогу. Камерин поспешила к отцу.
— Это важно! Дайте же объяснить!
— Кроули, пропустите меня, — недовольно отозвался отец.
Вблизи оказалось, что помощник шерифа весьма привлекателен. Темные брови и ресницы придавали выразительность глазам — не то синим, не то зеленым: сразу не разобрать. Судя по загару, Кроули много времени проводил на солнце.
Следуя примеру отца, Камерин попыталась состроить высокомерно-равнодушную гримасу и встала рядом.
— Я должен с вами поговорить! — настаивал Кроули.
— Это имеет отношение к телу, найденному в ванне?
— Нет. Это… по другому вопросу.
На долю секунды помощник задержал взгляд на Камерин.
«Все-таки зеленые», — решила она.
— Тогда неважно, — отрезал отец, небрежно махнув рукой. — Если хотите сделать что-нибудь полезное, то приведите в номер управляющего, чтобы я мог с ним поговорить.