Убийца среди нас

Силин Анатолий Савельевич

Пожелав еще раз Шлыкову успехов на новой должности, Скоркин тут же перешел к повестке дня совещания.

– - Мы с вами, уважаемые товарищи, День города еще ни разу не проводили, -- сказал он.
– - И надо сделать так, чтобы первый блин у нас не получился комом.

Сказано в духе Скоркина. Его речь порой безграмотна, но убеждает, особенно простых людей. Ясно, что День города надо провести как можно лучше. Для того и собрались.

Шлыков вздрогнул от неожиданности, когда услышал, что первому слово предоставляется ему. Хорошо, что подготовился. Выступление строил под Скоркина: знал его требования к чистоте города, знал, что он любит и чего

не выносит. Даже названия любимых цветов губернатора выписал: флоксы, к примеру, "веселые ребята", ромашки, цинии. Уточнил стоимость дорожной плитки, посадочного материала, газонной травы и цветов. Говорил без бумажки, часто поворачиваясь к губернатору, словно советуясь с ним и ища у него поддержки, тот это любит. По тому, как Скоркин кивал в ответ головой, чувствовал, что он его предложения одобряет. Шлыков почему-то был уверен, что с губернатором сработается.

Критически прошелся по предпринимателям и коммерсантам. Знал, что денег на благоустройство в городской казне нет, потому и подводил к тому, чтобы они проявили разумную спонсорскую активность. Намекнул, что их пригласили не для того, чтобы друг на друга поглядеть, благоустройство Каменогорска это и их проблема. Опять, повернувшись к Скоркину, сказал:

– - Получается так, Иван Семенович, что некоторые предприниматели пекутся только о собственном благополучии. Конечно, о себе думать надо, но следует видеть и то, что творится под носом у каждого. К примеру, в центре города, у подземного перехода, есть захоронение народных поэтов. Но в каком затрапезном, если не хуже, состоянии находятся эти захоронения! Плитка побита, в ограде сплошные дыры, кругом грязь. Безусловно, городские власти виноваты, но ведь там рядом торгует предприниматель Рыжов. Думаю, что от его спонсорской помощи выиграет как город, так и он сам. Отреставрировать могилы надо, просто необходимо. На День города приедет немало гостей, и уж куда-куда, а к литературному некрополю они наведаются. А таких мест у нас, к сожалению, еще...

– - Обожди-обожди, -- прервал Шлыкова Скоркин.
– - Рыжов здесь?
– - обратился в зал.

– - Здесь, здесь, -- раздались голоса.

– - А ну поднимись, Рыжов. Ага, вот он своей личной персоной. Слышал, что Шлыков сказал? Вот-вот, запомни, чтоб ко Дню города с народными поэтами было все в порядке. Не обедняешь. Понял?

А тебе, -- Скоркин приподнял очки и посмотрел на Шлыкова, -- надо взять таких на контроль, и если станут кочевряжиться, мне сигнал давать.

– - Хорошо, Иван Семенович. Я думаю, что в ближайшие дни лично просмотрю планы всех служб мэрии по подготовке к празднику. Да и не только их, безнесменов тоже подключу. Вы верно сказали -- не обедняют.

Ответив на вопросы, Шлыков сел за стол президиума. Рыжова он поддел специально. Пусть знает этот нагловатый торговец водкой, что и на него управа найдется. Шлыкову недавно рассказали, как он его в узком кругу поливал грязью. Наглец! Даже не поздравил, не говоря уже о каком-нибудь подарке-сувенире. А столько для него сделал, лучшие места под торговые точки в районе выделил, хотя мог и другим отдать. И еще набрался наглости грязь лить! Ну-ну, посмотрим. Если ума не наберется, еще не так схлопочет...

Итоги всем выступлениям подводил Скоркин. Шлыков был занят больше своими мыслями и слушал невнимательно. Он был спокоен и впервые за последние дни отдыхал душой и телом. Выступил нормально, а главное -- есть контакт с губернатором. Все видят, как по-доброму тот воспринял его. Работать со Скоркиным в одной упряжке

надо в мире и согласии. Шлыков не дурак и это понимает.

Губернатор же тем временем акцентировал внимание собравшихся на том, что город должен иметь собственное лицо. Это, сравнивал он, как ухоженный человек или небритая, нестриженная, грязная образина. Да на такую физиономию и глядеть противно!

– - Шлыков верно сказал, что к нам много гостей всяких приедут и им придется город показать. Пусть смотрят, пусть учатся у нас и нас кое-чему поучат! Торговать будем, связь держать с ними будем. Мое население, он это подчеркнул, должно иметь все, что ему надо. Категорически предупреждаю, кто вздумает меня подставлять: мне шишки набьют, но и я после набью. Это уж будьте уверены!..
– - Скоркин порой бывал в речах крут и любил рубить с плеча.

– - Двинем вперед все наши демократические силы на обустройство города!
– - вставил молчавший до того Корнаков.

– - Что-что?
– - переспросил, повернувшись к нему, Скоркин.
– - Не смеши, Корнаков! Нет у тебя этих сил. Несколько десятков каких-то неполноценных личностей, рвущихся к власти, вот и все твои силы! Но люди их не понимают. Народ надо поднять, народ!

– - Обижаете, Иван Семенович. Так нельзя насмехаться над идеей перестройки и ее честными исполнителями, -- обиделся Корнаков.

Скоркин махнул рукой:

– - Протри глаза, Корнаков, и кончай на меня обижаться. Еще раз повторяю -- нету этой силы. Где они, настоящие демократы? Скажи, где? Молчишь. Вот их всех, -- губернатор ткнул пальцем в зал, -- поднимать надо.

Шлыков и раньше слышал, а теперь убедился лично, что губернатор и представитель президента живут как собака с кошкой. Оба друг друга не выносят, потому и так долго задерживалось назначение Скоркина. Корнаков всячески мешал этому, а Скоркин теперь ему мстит.

Закрыв совещание, губернатор попросил Шлыкова задержаться.

– - Сейчас кое с кем поговорю и зайдем ко мне.

Услышал Корнаков, спросил, не нужен ли он?

– - Нет-нет, без тебя обойдемся.
– - Скоркин глядел не на него, а куда-то вверх. Корнаков нахмурился и неприязненно посмотрел на Шлыкова. Но тот, пожав плечами, стал спускаться со сцены.

Через полчаса Скоркин и Шлыков зашли в комнату отдыха губернатора. Потерев руки, Скоркин достал из холодильника кусок сала с мясными прожилками, колбасу, бутылку водки и несколько бутылок минеральной воды. Нарезая хлеб, сало и колбасу, говорил, что из спиртного предпочитает водку, а коньяк терпеть не может, закусывать же любит жареной картошкой с салом и квашенной кусочками капустой. Шлыков хотя и пил в основном коньяк, но согласился, что хорошая водка не хуже коньяка. Он не ожидал, что губернатор будет его угощать. Пытался помочь, но был вежливо отстранен. Скоркин сказал, что от этого процесса получает удовольствие, а заодно и отдыхает. Налив в рюмки водку, а в стаканы холодную минералку, предложил выпить за успех Шлыкова, которому он лично рад.

– - Вы молоды, -- говорил, -- и если не будете лопоушничать, а почаще со мной советоваться, то далеко пойдете.

Шлыкову слово "лопоушничать" не понравилось, оно как-то унижало. Но ведь произнес-то его не кто-нибудь, а губернатор, причем от души. Новый мэр благодарно заулыбался и стал говорить, что не заслуживает такого внимания, что ему даже как-то и неудобно. Заметил: Скоркину льстит, что он его благодарил за помощь и поддержку. Чокнувшись, наконец выпили и стали закусывать.

Скоркин ел и говорил: