Убийца в фамильном гнезде
Шрифт:
Однажды, в первый год своей жизни в «Теремке», я сбежала оттуда. Ночью, пешком, в грозу. Как в дурной мелодраме, я, рыдая, шла по дороге, даже не думая, куда я иду и зачем. Никто не погнался за глупой беглянкой, потому что не было ни повода, ни предлога для бегства.
В ту ночь меня подхватила попутка – какой-то дядька возвращался из командировки. Он только открыл передо мной дверь и стал ругаться – как можно молоденькой девушке, в такую погоду, одной бродить по дорогам? У него тоже есть дочь, и она… Всю дорогу до Гродина я слушала истории про его непутевую дочь.
У меня был ключ от Костиной квартиры,
Утром, после ночи, в которую, по обыкновению, снилась только темнота, приехал Валерий Викторович. У него всегда получалось уговаривать меня и отвозить в сложные моменты к деду. Получилось и на этот раз.
Тренер, как всегда похожий на напыщенного сноба, произносил слова, совсем не ожидаемые от него:
– Неточка, тебе лучше вернуться. Ты теперь любимая папина игрушка, так что даже не стоит сопротивляться. До тебя были и другие – я, Илья, Костя. Дед не отпустит тебя, пока не наиграется.
И это меня убедило.
3
Надо было заниматься делами.
Я собиралась съездить в яблоневый сад, посмотреть, как идет опрыскивание деревьев. В прошлом году весь урожай яблок, который еще до созревания я продала на комбинат, выпускавший соки, сожрала какая-то тля. А я взяла аванс за яблоки и потратила его на новое оборудование для пекарни в Белых Камнях. За неделю до срока поставки яблок на комбинат мы с Геннадием Васильевичем поняли, что попали: все плоды оказались червивыми да к тому же были покрыты какой-то черной гадостью. Пришлось купить нужное количество яблок в соседнем колхозе, причем по приличной цене, которую остаток от аванса и наполовину не перекрыл. Словом, с этими яблоками у нас вышли одни убытки.
Осенью я предложила весь сад срубить, деревья сжечь, а на месте сада посадить кукурузу. Но наш Геннадий Васильевич придумал, как бороться с нечистью, то есть с тлей. Он нашел чудо-химикаты, абсолютно экологически чистые (если вы можете в это поверить), разработал великий план битвы за урожай, а сам укатил за границу. Контролировать ход тотального уничтожения личинок агроном поручил мне.
Я пошла в свою спальню, влезла в джинсы и водолазку, свистнула собаке и пошла в конюшню за Вишней.
…Дед мне как-то сказал, что я пытаюсь быть похожей на Илью, что я переняла его манеру одеваться, ходить по поместью в сопровождении афгана, много ездить верхом, разводить по ночам костры. Так ведь я не видела другого образца для подражания – я заняла место Ильи, работала, как и он, за стол и кров. На кого еще мне быть похожей?
Теперь у меня был мой собственный афган, который заменил ушедшего с Ильей Альхана. Акбей был почти таким же крупным, но в отличие от голубого домино Альхаши он был палевый, с черной маской на морде и коричневым тугим колечком на хвосте. Акбей бегал еще резвее Альхана, но был более равнодушен к кошкам, поэтому несколько зверей этой породы у нас в «Теремке» все-таки прижились.
В целом моя борзая переняла все привычки борзой Ильи, только
Например, Бей спал только у меня на кровати. И ничего сделать с этим я не могла. Приходилось купать его чуть ли не ежемесячно и каждый вечер мыть лапы. Воровал он так же профессионально, как и Альхан, да и техникой зомбификации владел виртуозно. С ним рядом просто невозможно было есть – куски с вилки исчезали по дороге от тарелки ко рту.
Для профилактики вороватости и хамовитости на время семейных обедов я стала запирать Бея в своей комнате. Бей жутко обижался, выл, царапал когтями дверь и драл в клочья мои домашние тапочки. Когда я открывала дверь, он, не разбирая дороги, мчался на кухню, чтобы своим жадным носом вынюхать всю посуду, а своим алчным языком вылизать все тарелки. Тут в битву за порядок вступала конница, то есть Зоя Павловна.
Глядя на Бея, я часто припоминала разговор с заводчицей афганских борзых, у которой я его покупала. В момент той памятной беседы я была занята выбором щенка.
Маленькие афганчики на удивление страшненькие, настоящие гадкие утята. Из-за того, что у малышей гладкая щенячья шерстка и мордахи в форме лаптя, они выглядят как помойные дворняжки. Мой щенок, будущий пес волшебной красоты, казался самым несуразным из всего помета, наверное, потому, что уродился крупнее других и его лапы были особенно мощными по сравнению с тощим тельцем.
– По собаке всегда можно судить о характере хозяина, – делилась опытом заводчица, почесывая брюшко сестры Акбея. – Тяжелых бойцовских собак все-таки заводят люди с комплексами, трусы и те, кто хочет подавить и подмять всех и каждого. Болонок берут в дом общительные и добродушные люди, пуделей выбирают те, кто любит воспитывать, поучать. Охотничьи собаки чаще всего живут у романтиков.
– А кто покупает афганских борзых?
– О, это люди особенные. Очень свободные или мечтающие о свободе. Эстеты, поклонники искусства, творческие люди. Иногда они безответственны, иногда слишком эгоистичны…
– А может хозяин афганской борзой быть убийцей?
– Нет. – Заводчица подумала немного и добавила: – Никогда бы не поверила в это.
Но ведь официальным хозяином Альхана был не Илья…
И еще я пересела на Вишню. Она была гораздо норовистее моей Анапы, но я вбила себе в голову, что буду ездить только на ней, и все. Как только я села на нее, Вишня взбрыкнула, чуть не сбросив меня, а во вторую мою поездку ей блестяще удалось реализовать свой план, уронив меня на траву. Было очень больно, синяки не сходили целый месяц, но я не сдалась.
Она и сейчас могла в любой момент отмочить что-нибудь неприятное – понести, отказаться перепрыгивать через поваленное дерево или лужу, попытаться укусить меня за ногу, когда я была в седле, но это были мелочи. В принципе с ней, как и со всем поместьем, я справлялась.
Не успела я выехать из конюшни, как зазвонил мой мобильный. Это был Никита. Он просил, чтобы агронома в аэропорту встретила я. Видите ли, он очень занят на своем молочном заводе.
Геннадий Васильевич должен был прилететь в аэропорт в восемь вечера, так что время у меня еще оставалось. К тому же первый вопрос Костричкина будет о яблоневом саде, значит, надо узнать, как поживает наша тля. Надеюсь, плохо.