Убийца (в сокращении)
Шрифт:
— Прости.
— Не извиняйся. Это лучшее, что я сделала в жизни. Я стала сильнее, я получаю большие алименты, и вот еще собака у меня осталась. — Розария улыбнулась.
— Тогда рада за тебя. — Мэри тщательно подбирала слова. — Если бы ты могла мне сказать, где может быть твой брат и куда он мог увезти Триш, это спасло бы человеческую жизнь.
— Даже не представляю. — Розария пожала плечами. — Я больше не желаю его знать. Он пьет. Он в мафии. Я вычеркнула его из своей жизни. Я не хочу видеть, как он катится вниз, и я не
Мэри мысленно отметила этот «магазин». Она знала это место.
— Раньше мы были так близки. — Розария улыбнулась своим воспоминаниям. — Он рассказывал мне все. Я была ему настоящая старшая сестра, никого ближе у него не было.
— Он все время рассказывал мне о тебе, — сказала Мэри.
— А мне — о тебе, — сказала Розария, и в глазах ее мелькнула боль. — Он любил тебя, ты знаешь.
У Мэри перехватило дыхание.
— Кажется, ты была его первой любовью.
Невозможно в это поверить!
— Ты удивлена? — спросила Розария.
— Более чем, — призналась Мэри. — Он никогда не говорил, что любит меня, и никак этого не показывал.
— Это как раз меня не удивляет. Нас не научили выражать свои чувства. Когда ты с ним порвала, он замкнулся в себе. Мы много говорили об этом, но, мне кажется, он так этого и не преодолел.
Мэри накрыла волна печали. Как же нелепо все получилось…
— Это не твоя вина, что он стал таким. Он сам выбрал Ричи и его бандитов, которые не успевают вылезти из тюрьмы. И он выбрал Триш, но они никогда не были счастливы. Он пил все сильнее. Его жизнь оказалась совсем не такой, какой он хотел.
Как хотелось бы Мэри, чтобы все было иначе!
— Он стал продавать наркотики. Что еще ты знаешь?
— Ничего. Больше ничего. Понятия не имею, где он сейчас. — Розария помолчала. — Нет, подожди. У него где-то должен быть дом.
— Почему ты так думаешь?
— Когда он связался с бандитами, я все говорила, что я за него боюсь, и как-то он сказал: не волнуйся. — Розария нахмурилась, вспоминая. — Сказал, что ему есть куда идти.
В дневнике Триш ни о каком втором доме не упоминалось.
— Он сказал так лишь однажды, и я не уверена, что это правда. Я говорила: ты не сможешь уйти от них, они не позволят тебе уйти. А он отвечал, что сможет и спрячется как следует.
— Может быть, туда-то он и увез Триш. — Мэри минуту подумала. — Дом должен быть не в городе.
— Наверное, — сказала Розария.
— А как ты думаешь, где он? Это очень важно.
— Прости. Я хотела бы тебе помочь, но мне нечего сказать.
— Но на какие деньги он купил дом? — И тут Мэри поняла, почему он утаивал часть выручки от продажи наркотиков. Но где же все-таки этот дом? — А скажи, были ли какие-нибудь места, которые
Розария фыркнула:
— Если и были, то я об этом не знаю.
— Может быть, вы куда-нибудь ездили в детстве и он захотел туда вернуться?
— Что-то не припомню.
Мэри попыталась зайти с другой стороны:
— А ты знаешь его друзей из мафии?
— Только своего двоюродного братца.
— А Кадиллака? — вспомнила Мэри дневник.
— Нет. Не знаю я Кадиллака. И знать не хочу.
Мэри перепробовала уже все. Больше ничего не осталось.
— Значит, у него не было никого, кому бы он доверял настолько, чтобы рассказать о доме?
— Нет. По крайней мере я никогда не слышала, чтобы он говорил о друзьях. Я думаю, он держал этот дом в строгой тайне.
Вот оно! Может быть, дом — это и есть тот самый сюрприз, который он обещал Триш в день ее рождения?
— Прости, больше я ничего не знаю.
— Спасибо. Если вдруг еще что-то вспомнится, позвонишь мне? — Мэри вытащила из бумажника визитную карточку.
— Конечно.
Уже в машине Мэри посмотрела на часы. Два двадцать пять. Нужно что-то делать с информацией про угол Девятой и Кенник. Она достала телефон и набрала номер мобильного Бринкли. Включился автоответчик. Она оставила сообщение, но почувствовала смутную неудовлетворенность.
Тогда Мэри позвонила в справочную, спросила телефон розыскного отдела и перезвонила туда. Назвалась, оставила свой номер телефона и рассказала все, что знала. Не успела она убрать телефон в сумку, как он опять зазвонил.
— Амрита? Что случилось?
С Дайреном несчастье.
Мэри подъехала к Филадельфийской детской больнице, бросила машину на улице и вбежала в здание. В коридоре она увидела Эльвиру Ротуньо, мать Энтони. Она стояла у дверей палаты в домашнем платье и черных резиновых шлепанцах.
— Как он? — спросила Мэри.
— Хорошо, насколько это возможно. — Эльвира с усилием улыбнулась. — Хорошо, что ты пришла, Мар. Рита сейчас успокоилась, но была в жутком состоянии.
— Могу себе представить.
— Она сейчас там с врачами. — Скрюченным пальцем Эльвира указала на дверь.
Тут дверь открылась, вышли три врача и вслед за ними Амрита с заплаканными глазами.
— Мэри, как вы добры, что приехали.
Мэри крепко обняла ее.
— Простите, что так поздно. Как он?
— Хорошо. Врачи считают, что через месяц поправится.
— Через месяц? — простонала Мэри. — Можно его увидеть?
— Конечно, входите. Он спит, ему дали снотворное. — Амрита отступила в сторону, пропуская Мэри.
Мальчик казался очень маленьким и почти черным на белоснежном белье. Голова забинтована, темные волосы взъерошены, левая щека — раздутая и багровая, левая рука в гипсе.
— Слава богу, что он остался жив. — Амрита склонилась над кроватью и погладила Дайрена по руке.