Убийца, ваш выход! Премьера

Марш Найо

— Нельзя ли полюбопытствовать, кто? — с юношеской пытливостью спросил Фокс.

— Человек, которого — говорю это со всей прямотой — мы ни разу в ходе наших рассуждений не заподозрили в совершенном убийстве; человек, который своей показной готовностью сотрудничать с полицией, своими часто высказываемыми предположениями и в немалой степени исключительным личным обаянием, а также прекрасными манерами абсолютно сбил нас с толку. Имя этого человека…

— Моя голова пуста, сэр, хоть обыщите!

— …Его имя — Найджел Батгейт!

— Вот болван! — возмутился Найджел и добавил

специально для сконфуженного Фокса: — Извините, инспектор. Как и мистер Сэйнт, я не всегда способен оценить по достоинству юмор вашего шефа. Это правда, мистер Фокс, мои отпечатки непременно отыщутся на этом листке, но не повсюду, а лишь с одного краешка. Я помнил, что имея дело с такими сыщиками, как ваш начальник, следует быть осмотрительным.

— Ваше счастье, сэр, на этот раз вы избежали тюрьмы, — с серьезной миной произнес Фокс, но не выдержал и прыснул. — Ну и лицо у вас было, мистер Батгейт, посмотрели бы вы на себя со стороны!

— Хорошо же, — подытожил Аллейн. — Продемонстрировав с блеском свое искусство лицедейства, я призываю вас теперь заняться неотложным делом. В списке театрального реквизита значится пишущая машинка?

— Конечно, тот «ремингтон», который используется в первом и последнем действии.

— Где она хранится?

— В реквизитной, среди прочего хлама. Как правило, после окончания спектакля рабочие сразу ставят декорации первого действия, так что машинка уже была на сцене, когда актеры пришли в театр, а после окончания спектакля — в реквизитной. Мы сразу поискали на ней отпечатки пальцев, так, знаете ли, на всякий случай, и нашли следы мистера Гарденера, — на клавишах, а сбоку — отпечатки бутафора, он держал ее двумя руками, когда носил на сцену и со сцены.

— В наше время об отпечатках пальцев так много говорят и пишут, что любой, даже самый никудышный преступник остерегается их оставлять. Кто пользовался машинкой по ходу третьего действия? Ах да, вспомнил, Гарденер. Снимите с письма копию, Фокс, а оригинал отдайте Бейли. Пусть он снова проверит машинку — самым тщательным образом. Нет, я не зануда и не педант. А теперь необходимо привести все в порядок перед предварительным судебным разбирательством. Слава Богу, хоть повезло с судьей — вполне приличный джентльмен.

— Да, — согласился Фокс, — можно так сказать.

— Что вы имеете в виду? — спросил Найджел.

— Некоторые из них, — пояснил Аллейн, — в брючном кармане носят черные шапочки палачей. Въедливое старичье, крючкотворы! Но нам достался неглупый юрист, и мы должны живо управиться с дознанием.

— Я должен вернуться на Флит-стрит, — сказал Найджел. — Мы договорились с Феликсом, что я зайду за ним и в суд мы придем вместе. Там будет и его адвокат.

— Их там будет целая свора, вот увидите! Мне донесли, что святой Джекоб уже нанял на всякий случай Филиппа Филипса. Это брат того Филипса, что выиграл для Джекоба процесс по делу о клевете шесть лет назад. Словом, предстоит большая заваруха.

— Ну что же, — сказал Найджел с порога, — до скорого…

— Всего доброго, Батгейт!

Найджел провел в редакции часа два, сочиняя краткие жизнеописания основных действующих лиц. Скупой на похвалы редактор

дал понять, что подготовленные им материалы об убийстве вполне сносны и он не имеет к Найджелу претензий, что в его устах было высочайшим поощрением.

Без двадцати одиннадцать Найджел был уже на станции метро «Слоан Сквейр», откуда рукой подать до квартиры Гарденера. Адвокат, молодой, но не по годам серьезный человек, опередил Найджела. Им подали по рюмке шерри, Найджел попробовал разрядить напряжение, рассказав пару забавных историй, но из этого ничего не вышло. Адвокат, имевший не слишком подходящую для его профессии фамилию Промахью, по-совиному поглядывал на журналиста, а Гарденеру было не до шуток. Допив шерри, они отправились на стоянку такси.

Дознание разочаровало многочисленную толпу явившихся на него зевак: практически не было сказано ни слова о предпринимаемых полицией шагах. Аллейн кратко изложил обстоятельства дела. Председательствующий выказывал старшему инспектору подчеркнутое уважение, и Найджел наполнялся гордостью, сродни той, что испытал однажды в детстве, когда на торжествах в Итоне был представлен коронованной особе.

— Нет ли каких-либо особенностей у револьвера и патронов? — спросил судья.

— Серийный Смит-Вессон, обычные боевые патроны калибра 455. И никаких отпечатков пальцев.

— Работали в перчатках?

— Вероятно.

— Ну, а что вы можете сообщить относительно бутафорских патронов?

Аллейн подробно описал их, упомянув и о том, что отыскал возле суфлерской будки крупицы песка, высыпавшиеся из разболтанной гильзы. Песчинки обнаружены также в обоих ящиках письменного стола.

— К какому выводу вы пришли?

— Убежден, что, как обычно, бутафор вручил «пустышки» заведующему сценой, а тот положил их в верхний ящик.

— Стало быть, кто-то переложил их потом в нижний ящик, подменив на настоящие?

— Да, сэр.

— Что еще примечательного можете вы нам сообщить?

— На патронах обнаружены беловатые пятна.

— Как вы склонны это объяснить?

— Установлено тождество состава пятен с косметическим средством, которым пользуются актрисы.

— Не актеры?

— Нет как будто, в мужских артистических такой жидкости ни у кого не оказалось.

— Удалось выяснить, чья именно косметика попала на патроны?

— Проведенная экспертиза определила, что пятна идентичны косметическому средству исполнительницы главной роли. Накануне спектакля в ее уборной был опрокинут флакон с этой жидкостью.

— Кто же эта дама?

— Мисс Стефани Воэн. Ей прислуживает костюмерша мисс Бидл. В тог вечер в уборной, мисс Воэн побывали другие актеры. И сам я заходил к ней перед началом спектакля. Заглядывал туда и покойный Артур Сюрбонадье, который был явно нетрезв.

— Расскажите присяжным о ваших действиях сразу же после происшедшей трагедии.

Аллейн дал исчерпывающий ответ.

— При осмотре сцены удалось обнаружить что-либо, проливающее свет на обстоятельства дела?

— В сумке, которой пользовалась по ходу пьесы одна из героинь, найдена пара мужских лайковых перчаток, а в нижнем ящике письменного стола — бутафорские патроны.