Убийца (Выродок)
Шрифт:
— Доброе утро, соня вы этакая! — сюсюкнул он.
— Доброе утро.
— Я хотел предложить вам прогулку к морю…
— Да я вообще-то не готов…
— Да что там готовиться! Держу пари, это займет у вас не больше трех минут. Кстати, я захватил вам свитер.
Надо же, какой внимательный… Обо всем подумал.
— Мне очень рекомендовали один ресторанчик в лагуне. Туда нужно добираться по берегу моря. Местечко, говорят, замечательное: стоит среди скал, в сказочно красивом уголке…
«Местечко»
— Хорошо. Подождите меня внизу. Видели там плетеное кресло? Оно заменяет здесь светский салон.
Робер тоненько хихикнул.
— Какой вы забавный. Послушайте, а почему бы вам не переехать в мой отель? Обслуживание у нас превосходное…
— Потому что мои средства к существованию не позволяют мне обитать во дворцах…
Он пожал плечами:
— Ну, к этому мы еще вернемся…
Он никак не мог заставить себя выйти. Ему, видно, хотелось поглазеть на мой утренний туалет. Меня все это уже начинало порядком доставать. Я чуть было не послал его ко всем чертям прямо на месте, но сдержался, вспомнив, что должен ему десять тысяч лир.
— И все же — прошу прощения. Я сейчас спущусь.
Он нехотя убрался. Я закрыл дверь и задвинул засов.
Если б этот тип не раздражал меня до такой степени своими педерастическими ужимками, приключение могло бы показаться мне даже в какой-то степени занимательным. Но он был мне слишком уж неприятен, а долгого соседства с неприятными мужиками я никогда не мог выносить.
Внезапно у меня возникла идея. Причем идея отличная. Такая, которую не стыдно было бы вписать в историю достижений человеческого мозга…
Я быстро побрился, вытащил из-под матраца свои штаны, натянул его лимонно-желтый свитер и старательно причесал волосы.
Результат получился неплохой. Я стал красивым парнишкой — со спокойным загорелым лицом и в довольно приличных шмотках.
Я сунул свои последние деньги в задний карман брюк и спустился к гомику.
Он сидел в том самом косолапом кресле и листал «ла газетту».
— Вы просто очаровательны! — восхищенно воскликнул он.
Я молча потянул его к выходу.
На моей узкой улочке было полно народу. Здесь витали запахи кислого вина и плесени, к которым примешивался слабый душок горячего подсолнечного масла. Горожане болтали, как попугаи…
Мы медленной и счастливой походкой дошли до площади Сан-Марко. Я раздумывал, с чего лучше начать, и испытывал некоторые затруднения: с одной стороны, мне не хотелось сразу хватать быка за рога, но с другой, я чувствовал, что гомик вот-вот заработает лучший за всю мою карьеру удар правой в челюсть.
Я выпалил свою заготовленную тираду посреди залитой солнцем площади, в окружении сотни голубей:
—
Он побледнел, решив, что я собираюсь объявить об ортодоксальности моих нравов. Бедный херувимчик уже горько сожалел, что обманулся и зря потратил время на ухаживания. Поэтому мои дальнейшие слова подействовали на него лучше, чем ведро крема на больного геморроем.
— Знаете, вы мне очень нравитесь. Я чувствую, что между нами зарождается крепкая привязанность…
(Держи карман шире).
Ну, он, конечно, сразу расцвел и возбудился до упора.
— …Вот только Венецию я в последнее время не переношу. Я столько здесь натерпелся, что этот город стал мне просто отвратителен. Скажите, вас здесь ничто не держит?
— Нет-нет, — поспешно заверил он. — Даже наоборот: я собирался отправиться во Флоренцию…
— Так давайте уедем?
— Когда же?
— Прямо сейчас!
— Ого, дружочек, какой вы решительный!
— Вы себе даже не представляете, насколько вы правы, — искренне подтвердил я.
Уговорить его не составило никакого труда. Он любил жизнь, а значит, и неожиданности.
— Хорошо. Я только заеду к себе в отель, заплачу за номер и соберу вещи. А вы пока тоже собирайтесь. Встречаемся на причале Сан-Марко через час. Договорились?
— Идет.
И я бросил ему такой взгляд, от которого растаяла бы ледяная гора.
— А вы молодчина, Робер…
Он томно улыбнулся, нисколько не сомневаясь в том, что уже меня покорил, что я уже стал его могучим тигром и пушистым зайчиком…
Я посмотрел, как он удаляется своей танцующей женской походочкой… Да, есть все-таки на свете люди, которые сами мчатся, нагнув голову, навстречу своей судьбе.
Часом позже, усевшись на причал и поставив рядом свой тощий чемоданчик, я смотрел в грязно-зеленую воду Большого канала, по которому плыли пучки соломы, гнилые овощи и дохлые коты. Увидеть в этой вонючей клоаке поэзию мог только последний псих. А между тем в этот самый момент во всем мире люди пускали слюни, разглядывая венецианские каналы на цветных календарях…
— Э-эй! — крикнула моя «Роберта».
«Она» подплывала к причалу на моторке, которой правил служащий «ее» отеля.
Я поднялся на борт.
— Мы куда — на вокзал? — спросил я.
Он удивленно моргнул:
— Зачем — на вокзал? У меня машина.
— Ах, вот как…
В каком-то смысле это меня очень даже устраивало…
Тачка у него была, я вам скажу, — не бабкина каталка. Рапен отхватил себе «альфа-ромео»… Классный метеор, державшийся на дороге не хуже укатчика. На таком снаряде можно было давить сто восемьдесят по прямой и даже этого не замечать.